Торги на ММВБ предоставили целому ряду видных экономистов возможность на практике продемонстрировать свою прогностическую силу. Некоторые прогнозисты подверглись жестоким гонениям — как бывш. и. о. министра финансов Сергей Дубинин, которому начальник президентской канцелярии Сергей Филатов инкриминировал составление неправильных прогнозов. Другие оказались удачливее: накануне вторничных торгов на ММВБ Григорий Явлинский и Борис Федоров, в очередной раз обличив правительство, указали, что с такими негодными министрами доллар к концу года дойдет до 4 тыс. рублей.
В действительности всеобщая негодность была такова, что апокалиптический прогноз сбылся на следующий день, то есть Федоров и Явлинский, желая посильнее уязвить чиновников, их, напротив, сильно перехвалили. Причина такого казуса не столько в экономике, сколько в психологии. Федоров и Явлинский, как люди чистые и простодушные, переживают свои неудачи в общении с властью, как подросток переживает первую несчастную любовь, то есть пересказывают в прозе исполненные романтического разочарования стихи М. Ю. Лермонтова или Д. Н. Г. Байрона. При всем кажущемся цинизме и даже желчности экономических байронистов их якобы цинизм и рядом не лежал с действительным презрением к человечеству, переполняющим душу проверенных партийных профессионалов мирового класса. Разочарованный подросток — невинное дитя по сравнению с престарелым цековским декадентом, и естественно, что Федорову и Явлинскому оказалось не по силам даже мысленно представить себе возможный размах истинного профессионализма.
Видя, что байронизм — не та метода, председатель Думы Иван Рыбкин обратился к иным литературным приемам и, подражая своим тезкам Лафонтену и Крылову, избрал басенный стиль: "Щука Геращенко продремал алчных карасей".
Рыбкину (еще одна примета классицизма!) естественно рассуждать о щуках и карасях, притом избранный спикером литературный прием необыкновенно удачен с точки зрения политической ихтиологии. Обратившись к классическому труду С. Т. Аксакова "Записки об уженье рыбы", мы узнаем, что карась — "самая плодовитая и везде во множестве водящаяся рыба", причем "они разводятся в невероятном количестве в самых нечистых водах и первые года растут очень скоро". Еще более точны рыбкинские аллегории в применении к председателю ЦБ: "Рыбаки рассказывают следующую хитрость щуки: она становится на мели, головою вниз по течению воды, и хвостом мутит ил на дне, так что муть совсем закрывает ее от мимо плывущих рыбок". Домогающихся отставки Геращенко могли обескуражить сообщения о долголетии щук: "1497 года в Хейльброке поймана была в одном озере щука девятнадцати футов (семи аршинов с лишком), и по надписи на медном кольце, на ней бывшем, оказалось, что в озеро сие посажена она была цесарем Фридерихом II в 1230 году, следственно в сей воде жила он двести шестьдесят семь лет; она от старости почти вся побелела". Поскольку в озеро сие Геращенко посажен был цесарем Л. И. Брежневым, поимка побелевшего от старости банкира казалась делом нелегким, но президент РФ вдохновлялся разгорячающим рыбацкий азарт заветом С. Т. Аксакова: "Кто любит повозиться с рыбой проворной, живой, быстрой в своих движениях, которая выкидывает иногда необыкновенные, неожиданные скачки, — тому уженье щук должно преимущественно нравиться".
Понравилось оно и депутатам Государственной думы, немалая часть которых смекнула, как полезно выпустить выуженную щуку обратно в водоем, дабы впоследствии "по щучьему велению, по моему хотению" беспрепятственно получать кредиты и поддерживать сирых и убогих посредством игры на ММВБ. Государственные заботы депутатов горячо поддержал истосковавшийся по водоему председатель ЦБ и, чтобы поскорее быть отпущенным, дал думцам полезный совет: "У кого есть длинная позиция в валюте, пускай немедленно покупает рубли".
Вряд ли понятный большинству депутатов технический термин "длинная позиция" означает заявку на покупку валюты, так что Геращенко, полагая, что в лице депутатов он имеет дело с народными избранниками уполномоченных банков, дал им дружеский совет избрать более выгодную в настоящий момент тактику и играть на повышение рубля. При том, что среди самих депутатов не так много валютных спекулянтов, думцам очевидно, польстило, что председатель ЦБ принял их за таковых. Если же Геращенко обращался не к самим депутатам, а к тем, чьи интересы они представляют, то есть к национальным товаропроизводителям, то интересно, что председатель ЦБ повторил инсинуации монетаристов, утверждающих, что кредиты на поддержку производства немедля оказываются на валютной бирже и используются в основном для поддержки Федеральной резервной системы США. В отличие от идентичных гайдаровских инсинуаций, встречавшихся справедливым негодованием, геращенкины инсинуации были встречены радостным смехом собрания. Дружеское веселье объясняется тем, что в отличие от монетаристов добродушный Геращенко совсем не желал препятствовать любимой забаве товаропроизводителей, то есть игре с долларом, а лишь объяснял, как правильнее это сделать, чтобы не потерпеть убытка. Оставив думцам этот полезный завет, председатель ЦБ все же подал в отставку — "Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил".
Покуда пессимисты переговаривали прибаутку "от музыки Геращенки подохли на дворе щенки", жизнь продолжалась. Демократы собрались на очередной съезд и обсудили проблемы престолонаследия, причем мрачность в оценке настоящего сочеталась с завидным оптимизмом в оценке перспектив на будущее. Новоизбранный сопредседатель "Выбора России" Валерий Давыдов резко осудил правителя: "Его художества слишком дорого нам стоят", — и предложил вплотную заняться наследником: "В условиях российской действительности нового популярного претендента можно найти и воспитать за короткий срок, и это проще, чем использовать заезженные фигуры".
Не совсем ясно, что Давыдов разумел под воспитанием. Если имелось в виду привить претенденту отвращение к алкоголю и приучить его к трезвому образу жизни, то проще отыскать человека, изначально умеренного в питии или даже вовсе непьющего. Хотя как раз "в условиях российской действительности" это сделать несколько труднее, чем, допустим, в условиях действительности западноевропейской, однако же в принципе это возможно. Если же главная забота — воспитать претендента в смысле обучения науке царствовать, то сделать это "в короткий срок" довольно трудно. В монархиях этой науке наследника обучают сызмальства, в демократиях — посредством прохождения через различные все возвышающиеся государственные должности, и в обоих случаях обучение длится десятилетиями, так что выдрессировать потаенного кандидата к 1996 году — затея довольно нереалистическая.
Выборосса Давыдова отчасти извиняет то, что чрезвычайный оптимизм присущ также и прочим демократическим вождям, являясь, очевидно, их родовой характеристикой. Григорий Явлинский обещает предъявить такую программу, "которая должна объединить все: от центра до левого центра и дальше вправо".
При всей условности понятий "право-лево" использование их предполагает известную последовательность. Движение "от центра до левого центра" есть движение влево, тогда как выражение "дальше вправо" предполагает продолжение движения в том же направлении. Изложенная Явлинским диспозиция "резко влево и дальше вправо" довольно точно описывает кинематику автомобильного заноса, никак не могущего являться для ездока особо привлекательным. Если же от автодела обратиться к политике, можно заметить, что нарисованная программа, объединяющая всех за исключением крайне левых типа Руцкого — Анпилова и, очевидно, виновных во всех бедах представителей нынешней власти, есть типичная программа народного фронта, создаваемого с одной целью — объединить все силы для свержения ненавистного режима (ср. 1989-1991 гг.). Оставляя в стороне вопрос о том, необходимо ли режим свергать и сколь легко это будет сделать, нужно заметить, что широчайшие коалиции типа вышеописанной живут только до момента победы, после чего былое единение сменяется жесточайшей дракой (ср. 1992-1993 гг.). Вряд ли Явлинский сознательно желает новых великих потрясений. Правильнее предположить, что бурная история предшествующего пятилетия прошла несколько мимо известного экономиста — "Бароны воюют, бароны пируют, барон фон Гринвальдус, сей доблестный рыцарь, все в той же позицьи на камне сидит", — так что проявившиеся в войне баронов наглядные исторические закономерности остались фон Гринвальдусу неизвестными.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ