Говорят, сегодня премьер-министр проведет совещание, на котором будет обсуждаться программа мер по борьбе с инфляцией. Ее Минэкономики направило в правительство еще неделю назад, но о содержании этого важнейшего документа можно лишь догадываться: ведомства тщательно оберегают его от публики и отказываются обсуждать его содержание. Приблизительно так могла бы начинаться сегодня одна из статей в "Ъ". Но не начнется: мы не можем позволить себе рисковать репутацией и публиковать домыслы.
При этом мы сами отлично понимаем, что шансы на то, что документ окажется революционным, невелики. Свидетельство тому — предыстория аналогичных документов, где из версии в версию кочевали одни и те же предложения, преимущественно долгоиграющие. Поощрение конкуренции — вещь, безусловно, важная и нужная. Но структурные реформы, рассчитанные на годы и даже десятилетия,— это не меры по борьбе с ускорившимся до 15% годовых ростом цен. Надо поощрять сбережения, но сделать это в условиях, когда процентные ставки в банках ниже инфляции, можно, видимо, только в воображении. О постепенном переходе к инфляционному таргетированию уже не раз рассказывало руководство ЦБ и Минфина. Увы, в какой именно версии — жесткой новозеландской (когда ставки ЦБ автоматически поднимаются при достижении предельного уровня инфляции) или более мягкой европейской,— там, похоже, еще не решили.
Иными словами, если бы мы и могли сегодня написать эту заметку, по сути, пришлось бы повторять старый анекдот: "Инфляция — это то, за что отвечает Минэкономики, борется ЦБ, а реальные рычаги — у Минфина". Действительно, главный источник роста денежного предложения и главная причина инфляции сейчас — расходы бюджета. На то, чтобы резко их ограничить при нынешних $150 за баррель, не пойдет ни один политик. Это было бы скандально непопулярное решение.
Так что — снова объяснять секретность попытками замаскировать отсутствие реального содержания, неспособность решить реальные проблемы? Вряд ли. Предыдущие версии программ по борьбе с инфляцией включали в себя практически все, что уже изобрело человечество и что хоть мало-мальски совместимо с рыночной экономикой. Будет включать и эта.
Причины, скорее всего, не в содержательной плоскости. Все чаще чиновники уклоняются от официальных и содержательных ответов. А неофициально и анонимно объясняют, что ситуация, когда проект документа попадает в прессу и становится предметом публичного обсуждения, "раздражает" власти. И все чаще от заведомо осведомленных людей вместо "не скажу" слышно "не знаю": проще пойти на маленький обман, чем объяснять, что за излишнюю откровенность можно не только получить выговор, но и лишиться работы.
Может, дело в том, что правительство взяло на вооружение грубоватый, но очень точный принцип "дураку полдела не показывают"? Может, там считают, что от того, что документы дорабатываются вдали от публичного шума, популистов-политиков и жадных лоббистов, их качество станет лучше? Возможно, хотя сомнений в этом много. К тому же есть маленькое "но" — не показывают проекты не только газетам, но и их читателям. Повторять поговорку дважды, надеюсь, не надо.