Вчера Ъ сообщил об итогах международного кинофестиваля в Сан-Себастьяне. Сегодня его программу и тенденции анализирует АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
В конкурсе преобладали знакомые стили и конструкции, подтверждавшие живучесть традиции старого доброго кино. Как ни странно, к ней примыкал даже франко-португальский фильм "Фадо в мажоре и в миноре", снятый чилийцем-эмигрантом Раулем Руисом (Raul Ruis). Вчера еще модный поставангардист, сегодня он в тысячный раз варьирует приемы и ходы Бунюэля, делая это словно в алкогольном бреду (участвовавшие в съемках готовы убрать из этой характеристики "словно"). Если в этом усталом кино и проскальзывает что-то новое, то главным образом дух тотального насилия, который становится навязчивой идеей и "стержнем абсурда". В одних случаях (как у Руиса) насилие связано с распадом сознания. В других — с импотенцией и вуайеризмом эпохи СПИДа (одним из элементов экранной моды снова стал стриптиз). В третьих — с наркоманским восприятием мира как сплошной галлюцинации.
Во внеконкурсной параллельной программе "Открытая зона" событием стал триллер Killing Zoe (уместны оба перевода — "Убивая Зою" и "Убивающая Зоя"), затмив даже "Бульварное чтиво" Квентина Тарантино. Этот фильм-дебют Роджера Эйвери и вышел из "мастерской" новоявленного мэтра (который продюсировал картину) и несет на себе печать серии little Tarantino. Действие ленты происходит в Париже, где заезжий американец сначала проводит ночь с проституткой, потом накачивается наркотиками, а на утро грабит банк в составе международной банды. Гость Парижа — специалист по взламыванию сейфов, его искусство едва не лишает Францию золотого запаса. Но, перебрав с гашишем, грабители ведут себя все более нелепо и в конце-концов гибнут. Все, кроме американца, которого спасает впервые испытавшая с ним оргазм Зоя — не простая проститутка, а по совместительству студентка-искусствовед и секретарша банка.
Как и его учитель, Эйвери — киноман, начавший снимать в 12 лет. В сегодняшнем кино происходит активное потребление собственной истории и одновременное отчуждение от нее. Все чаще в фестивальной практике на фоне хиловатых конкурсов внимание приковывают ретроспективы. Подлинным открытием Сан-Себастьяна стал Уильям Дитерле, начавший свою карьеру в немецком немом кино, бежавший от нацизма в Голливуд, а после войны работавший также в Италии. Дитерле был почти вычеркнут ангажированными киноведами из истории кино, ибо не имел отношения ни к немецкому экспрессионизму, ни к итальянскому неореализму, ни к "большому Голливуду" и всюду слыл поставщиком нормальной коммерческой продукции. Однако, на фоне многих стремительно устаревающих интеллектуальных направлений, его картины прекрасно смотрятся и сегодня — как, например, историческая мелодрама "Хуарес" с Бетт Дэвис или "народная мелодрама" "Вулкано" с Анной Маньяни. После "времени Годара" и "времени Антониони" наблюдатели предсказывают "время Дитерле".
Нынешнее кино в основном занято перепевами. Маститый бенгальский режиссер Мринал Сен представил фильм "Взаперти" — вариацию на тему пьесы Кокто "Человеческий голос". Отчуждение, одиночество, фрустрации, комплексы, — все эти мотивы классического европейского кино — проигрываются теперь по второму кругу и в кино азиатском.
"Территория любви" (см. статью Ъ о Венецианском фестивале от 15 сентября) существенно расширяется за счет бескорыстной (и даже саморазрушительной) любви к кино. Об этом свидетельствует и программа Сан-Себастьяна: фильм "Жизнь и смерть голливудского ребенка" показал в конкурсе южнокорейский режиссер Чун Йи Юнг. Сюжет — киномания, которой страдают два одноклассника. Один все же сделал карьеру режиссера, другой погиб, оставив после себя единственный сценарий, построенный на плагиате, — гениальный коллаж старого кино. Но разве не весь кинематограф сегодня по существу таков? При монтаже из фильма изъяли сцену, когда герой спасает от пожара не сына, а коллекцию фильмов. Киномания, утверждают авторы, особенно распространена в таких странах, как Корея, и служит способом бегства от реальности. Того и гляди, болезнь перекочует и в Россию — некоторые сочли фильм метафорой общества периода развивающегося капитализма.