В Германии проходит сразу пять выставок, посвященных Лукасу Кранаху Старшему. Они открыты в различных городах Баварии, Тюрингии, Франконии и Саксонии: Торгау, Аугсбурге, Вюрцбурге, Халле, Лейпциге и Кронахе. Выставки освещают различные периоды творчества Кранаха. Самая крупная из них проходит в родном городе художника, Кронахе, под названием Lucas Cranach, ein Maler und Entrepreneur — "Лукас Кранах, художник и антрепренер".
Этот год проходит в Германии под знаком Лукаса Кранаха. Никаких видимых причин для этого нет — даты жизни Кранаха (1472-1553) не дают никакого повода для юбилейных торжеств. Тем не менее выбор именно этого художника очень понятен, ведь именно Кранах, в большей степени чем какой-либо другой художник Германии, может служить выразителем самых положительных свойств немецкого духа.
XVI век оказался для Германии веком наивысшего расцвета живописи. Он стал ориентиром для немецкого искусства, и при всех попытках национального самоутверждения как в искусстве, так и в политике, Германия обращала взгляды на этот век. Так было в эпоху романтизма, когда назарейцы стилизовали свои средневековые сцены a la Дюрер, во времена экспрессионизма, оглядывавшегося на Грюневальда и ксилографию XVI века, и во времена фашизма, пытавшегося утвердить приоритет немецкого Ренессанса и добиться нового возрождения традиций старой немецкой живописи. Расцвет немецкого изобразительного искусства в XVI веке связан в первую очередь с четырьмя великими именами — Дюрера, Гольбейна, Грюневальда и Кранаха. Кранах занимал в иерархии истории искусств третье место, пока вновь не был открыт Грюневальд с его экстатическими откровениями, столь созвучными вкусам нашего века. Зато по крайней мере четыре достоинства выделяют Кранаха среди других признанных гениев германской школы.
Во-первых, Кранах был необычайно плодовит. До нас дошло около тысячи живописных работ этого мастера, что для его времени цифра невероятная. Количество картин его современников в лучшем случае достигает нескольких десятков. Плодовитость Кранаха во многом определялась его популярностью, и наоборот — он был необычайно популярен, так как его работы и работы его мастерской наводнили Германию и в больших количествах попали в другие страны. Произведения Дюрера, Грюневальда или Альтдорфера необычайно редки за пределами Германии, но нет ни одного более или менее крупного музея, где бы не висела Богоматерь, Венера или портрет Лютера кисти Кранаха. Часто именем Кранаха подписаны работы учеников или помощников, а то и поздние копии и даже подделки XVII-XIX вв. Но это как раз и свидетельствует о влиятельности художника, создавшего в конце жизни синдикат, похожий на предприятие Энди Уорхола. Подпись художника — крылатый дракон, входивший в его фамильный герб после получения дворянства по указу императора Максимилиана, — гарантировала качество и, соответственно, не была застрахована от подделок. Возможность изготовления фальшивых Кранахов облегчалась тем, что сам мастер очень часто пользовался безымянными помощниками для многочисленных повторяющихся композиций. И если бы в XVI веке коллекционеры были бы так же заражены бациллой требования аутентичности, как в нашем, то в германских замках возникла бы серия скандалов, напоминающих сегодняшние.
Во-вторых, Кранах своими путешествиями и перемещениями объединяет Германию в большей степени, чем другие художники. Дюрер был гением из Нюренберга, самые счастливые дни проведшим в Италии. Грюневальд был тесно связан с юго-западными рейнскими областями и с их во многом отличной от остальной Германии своеобразной культурой. Гольбейн вообще был эмигрантом, что немцы прощают с трудом. Кранах же родился в области, где сопрягаются Тюрингия и Франкония, долгое время провел в Вене, где соприкоснулся с Дунайской школой, обосновался в Саксонии и тем самым оказался тесно связан с центральной частью Германии, а его влияние широко распространилось по всей протестантской Северной Германии. Он оказался фигурой, соединяющей Германию Западную и Восточную, Северную и Южную.
В-третьих, в живописи Кранаха парадоксально ужились католицизм и протестантизм, надолго обрекшие Германию на бесконечные войны. Связанный с гуманистами просвещенного католицизма в Венском университете, сильно повлиявшими на его пантеистическое восприятие природы, Кранах затем сочувствовал новым веяниям, исходившим из университета в Виттенберге, где он провел некоторое время. Виттенбергский университет был одним из самых знаменитых в Западной Европе, недаром именно там всегда поселяли доктора Фауста. Там же опубликовал свои тезисы Мартин Лютер. Кранах протестантом не стал, хотя и находился на службе у протестантского князя, причем был настолько связан с электором саксонским, что последовал за ним в его ссылку после поражения в войне с императором. Правда, во время своеобразного заключения в Аусбурге Иоганна Фредерика Кранах получил солидное вознаграждение и был абсолютно свободен, что давало ему возможность в одно и то же время писать протестантские аллегории куртуазных Венер и вполне католические изображения Святых Катарин, Агнесс и Доротей. Умелый синтез Кранаха отличал его от философского безразличия Дюрера, сказавшего по поводу лютеранства, которому он вначале сочувствовал, что "новые воры хуже старых", от розенкрейцеровского христианства Грюневальда и от внешнего равнодушия к религиозным спорам Ганса Гольбейна, удалившегося в Золотой век католика Мора, гостем которого он долгое время был в Англии, но чью казнь от руки англиканской церкви он пережил весьма спокойно.
В-четвертых, Кранаха никогда не забывали. Правда, Дюрер и Гольбейн также всегда оставались первыми художниками Германии, но у Кранаха есть то преимущество, что он — отдаленный родственник Иоганна Вольфганга Гете по женской линии через свою дочь Барбару Кранах. Тем самым династия Кранахов занимает особое место в национальной культуре.
Общегерманские достоинства Кранаха обусловили стилистическую неопределенность его искусства. Как в любом немецком мастере, в Кранахе сильна связь с готикой, ощутимая на протяжении всей его жизни. В его произведениях, созданных при венском дворе императора Максимилиана, особенно в знаменитых портретах ученого Иоганна Кустиниана и его жены, пантеистическое учение об одухотворенности природы, тайных силах созвездий, небесных и подземных духах, населяющих четыре стихии, получило наиболее адекватное выражение. Это искусство, близкое к откровениям так называемой Дунайской школы, но гораздо более рациональное, принято считать немецким Ренессансом. В нем чувствуется связь с поэтикой средневековых суеверий и с блестящими рассуждениями университетских латинистов. Это живопись, достойная висеть в кабинете доктора Фауста, живопись разума, стремящегося к иррациональному.
При дворе саксонского электора Кранах постепенно теряет ощущение мистической одухотворенности природы. Его живопись становится все более плоскостной и декоративной, похожей на роскошные игральные карты или на драгоценные шпалеры. Охоты на оленей, сцены купания, называемые то "Источник юности", то "Золотой век", заполняют, благодаря Кранаху и его мастерской, бесчисленные саксонские замки. Этот период Кранаха обычно называют маньеризмом. Нет ничего парадоксальней, чем протестантский маньеризм, но искусство Кранаха претворяет этот парадокс в реальность.
В то же время, как в религиозных, так и в античных композициях Кранаха можно уловить тенденции, получившие название протобарокко. С тем же успехом кудрявых Венер и Мадонн Кранаха с их матовыми лицами и раскосыми китайскими глазами можно было бы назвать проторокайльными, настолько они близки к грации знаменитых статуэток саксонского фарфора.
Сейчас в Германии для публики, желающей поближе познакомиться с Кранахом, предусмотрены экскурсионные туры по всем городам, связанным с его живописью и, следовательно, появилась возможность посмотреть все выставки Кранаховского года. Такое путешествие — не только смена географических впечатлений, доказывающая неразрывную связь различных немецких областей, но и увлекательное исследование Zeitgeist, духа времени — недаром в искусствоведческой литературе по отношению к искусству Кранаха существует остроумное определение "романтизм около 1500 года."
АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ