(Окончание. Начало на стр. 1)
Из всех фильмов, включенных в конкурс, только четыре можно признать фестивальными, то есть более-менее современно "упакованными": "Дожди в океане" Виктора Аристова, "Курочку Рябу" Андрея Михалкова-Кончаловского, "Русскую симфонию" Константина Лопушанского и "Серп и молот" Сергея Ливнева. К ним примыкает получившая приз за "пластический образ", снятая сразу по восьми произведениям Кафки картина Сергея Маслобойщикова "Певица Жозефина и мышиный народ", изобразительно и впрямь культурная, но уж совершенно бессмысленная.
Ставить в конкурсное соревнование наравне с другими последнюю картину недавно умершего Виктора Аристова "Дожди в океане" было некорректно хотя бы по двум соображениям. Фильм покойного мастера должен быть отмечен жюри вне зависимости от художественных достоинств, приз предопределен уже самим фактом участия. К тому же в данном случае вызывает много вопросов авторство картины: фильм заканчивал Юрий Мамин, режиссер несомненно талантливый, но ничем не похожий на Аристова и, видимо, до конца не разобравшийся в его замысле. В результате сложные вещи в фильме получились вполне, а простые — не очень.
О "Курочке Рябе" Андрея Михалкова-Кончаловского, этом достойно экранизированном газетном фельетоне, Ъ писал не единожды, о "Серпе и Молоте" — всего один раз, но зато очень резко. К картине Ливнева, рыхлой и эклектичной, легко предъявлять упреки, но в ней много и хорошего. В конце концов, она, действительно, наиболее современная и стильная русская картина этого года. Но Сергей Ливнев, самый умный режиссер своего поколения, мог бы не переоценивать ни стильность, ни современность — история Евдокии Кузнецовой, по воле Сталина ставшей Евдокимом Кузнецовым, как и вся тема социальной травестии, давно разработанная западным кинематографом, могла показаться свежей лишь в Анапе. Но именно за свежесть ее и завалили призами, как именно за старомодность отлучили от призов Лопушанского. Верный своей надрывной эсхатологии Лопушанский впервые попытался показать Страшный Суд через быт, соединив патетику с иронией. Нельзя утверждать, что эта сложнейшая задача ему полностью удалась. Но, осуществляя ее, режиссер показал профессионализм, сегодня, право, поучительный — умение разводить мизансцену, строить эпизод, работать с актерами, со вторым планом — все то, что пока не приобрел Ливнев, но уже утратил Кончаловский. Вообще-то это стоит дороже и чем стильность, и чем современность.