Дед Игорь Мальцев

Федор проводит уже третью неделю в местах, где есть вода. Поначалу вода была холодная, и туда не заходили взрослые. Да и погоды тоже стояли не очень — ну, вы в курсе. Но, несмотря на это, Федор как завидел воду, так и пошел туда, не разбирая броду. Холодно, не холодно — ему все равно. Я вот не очень понимаю, откуда у него такая любовь к любым водным пространствам. Вроде бы знак зодиака он не водный, рожден далеко от моря. Может быть, конечно, то, что Москва-река от его роддома отстоит всего метров на триста, это отгадка. Хотя вряд ли. Сначала Федор заходил по колено, потом по пояс, теперь говорят, что плещется весь. Как у всех детей в суровом климате, загар касается только открытых частей его тела, и поэтому живот и грудь под майкой не загорели. Ну, если ветер постоянно, нельзя же ребенка оставлять без майки на сквозняке! Поначалу с ним пребывала его родная мамаша, и от этого Федора просто распирало от счастья. Дело в том, что теперь дочь Маша работает и видит его гораздо реже и меньше, и, конечно, эта грусть и невысказанность накапливаются в ребенке. Так что он был просто счастлив, что видит ее каждую минуту, просыпается с ней и засыпает. Ну и, конечно, бабушка и прабабушка. При этом бабушка является консолидирующим и стабилизирующим фактором, а прабабушка — глубоко дестабилизирующим его поведение реагентом. При этом, как вы понимаете, как только речь заходит о плохом поведении, прабабушка тут же сваливает от ответственности. Ну, прабабушки, кто тут без греха — киньте и вы в меня камнем. Нынче там, где он отдыхает, климат резко улучшился, и он уже не один купается, а со своими ровесниками. Более того, с ним начали заниматься какие-то аниматоры. Аниматоры оказались совершенно зверские по своим пропагандистским способностям. Дело в том, что вот уже несколько ночей подряд Федор садится во сне посреди кровати — где-то около 12 часов ночи — и с закрытыми глазами хорошо поставленным голосом начинает петь: "Чунга-Чанга — белый небосвод, Чунга-Чанга — лето круглый год", или как там в оригинале. Это значит, что им там вдалбливают эти песенки с нездешней какой-то силой. Не может же быть дело в том, что он у нас какой-то там тонкий мальчик и любит попеть. Да он в своих ансамблях уже в Москве упелся до упаду. Какая, к черту, Чунга-Чанга! Может быть, массовик-затейник обладает повышенной суггестивностью? В это тоже мало верится. И тем не менее по ночам Федор встает с песней из советского мультфильма. Я почти ничего не имею против советских мультфильмов, ну разве что их было потрясающе мало, что сказалось определенным образом на ментальности детей, на них выросших. Они просто не способны понять, что мир гораздо больше их представлений о нем. Кстати, результаты этого процесса мы тоже видим каждый день — и в жизни, и в пропаганде, и в культуре, и в телевизоре. Один сорт колбасы, три титула мультиков и Алиса Селезнева в качестве сексуального объекта не способствуют широкому восприятию мира.

Кстати, о сексе. Федор тут пригласил девушку в ресторан. То есть дело было так. Его бабушка Марина Анатольевна пригласила свою подругу с дочкой в единственный итальянский ресторан в той глуши, где они сейчас и пребывают. Это дало Федору повод ходить целый день у воды, рассказывая всем приятелям и прочим зрителям о том, что он пригласил Алису в ресторан на пиццу. Меня, конечно, пугает охота, с которой он приглашает девушек в рестораны на родительское бабло, но это тоже некий эксперимент, который надо прожить. И все было чин чином — фокачча, кола, все дела. Пока дело не дошло до последнего куска пиццы, с которым Федор категорически не пожелал расставаться. И не то чтобы он жадный мальчик. Он вообще не жадный. Судя по тому, с какой скоростью из дома исчезают коллекционные машинки в дебрях детского сада, он очень даже щедрый. Вот только пиццу из его судорожно сжатых ладошек все-таки пришлось вынимать силком. Ну не наелись детишки этой псевдоитальянской забавой, несмотря на ее приличное заказанное количество. Пришлось еще и к совести его апеллировать. Вот такой джентльмен оказался Федор. А мораль? На свои заработанные надо девушек водить по ресторанам, а не на бабушкины и не на мамины. Через три дня он приедет снова в Москву, чтобы побыть с родителями. С загорелыми ногами, руками и светлым животом. Надо придумать ему такое место, где загорают только животы. Такое животное место под солнцем.