// ПЕРЕМЕЩЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
В Мариинском театре 14 июня знаменитый мексиканский тенор Рамон Варгас выступит вместе с оркестром под управлением Валерия Гергиева.
Страны Латинской Америки, от которых еще лет 40 назад этого странно было бы ожидать, в последние годы регулярно поставляют на оперную сцену выдающихся теноров. Хуан Диего Флорес, Марсело Альварес, Хосе Кура, Роландо Вильясон — все они оттуда, из Южной Америки, хотя первые шаги к настоящей международной карьере им приходилось делать уже в Старом Свете. Но на первое место в этой плеяде следует поставить мексиканца Рамона Варгаса, который с триумфом брал престижнейшие европейские сцены еще в конце 1980-х.
С тех пор и по сей день его регулярно прочат в теноры номер один в мире. Что, впрочем, оставляет его равнодушным. Ажиотаж вокруг тенорового вокала, поднятый в 90-е усилиями "трех теноров" и их антрепренеров, сеньор Варгас не воспринимает серьезно: бороться за качество собственной работы ему явно интереснее, чем за миллионные тиражи альбомов и за фото на глянцевых обложках.
Популярность ему все равно перепала: те, кто ни разу не слышал его на театральной сцене, могли познакомиться с его голосом хотя бы в серии совместных гала-концертов с Анной Нетребко. Шумный успех в России ждал певца еще лет шесть назад, когда его хотели пригласить спеть Ленского в Большом театре. Но не пригласили, и в России он оказался лишь совсем недавно. Мероприятие это было не из общедоступных — новогодний концерт в Доме музыки с Владимиром Спиваковым. Так что первое полноценное знакомство тенора с русской публикой случится именно теперь, на фестивале "Звезды белых ночей".
Репертуар Рамон Варгас наработал широкий и разнообразный, особенно если учитывать, что за партии для драматического тенора он не берется. Конечно, в сердцевине этого репертуара — сладкозвучные партии героев-любовников в операх бельканто, хотя и они у Варгаса получаются по-своему: звучат при всей филигранности техники и гибкости голоса крепко, полнозвучно и по-серьезному убеждающе. Вроде бы нет в этой музыке откровенных, несдержанных и душераздирающих страстей, все заливисто-мелодично, условно и сладостно, но Рамону Варгасу одним лишь вокалом удается тактично дополнять эту условность конкретикой драматического содержания. Оценить это можно будет и теперь, в Мариинском театре: шлягеры Россини и Доницетти в программе есть.
Но на самом деле певец брался и за чуть более раннюю оперную литературу, спев и привычного для лирических теноров Дона Оттавио в "Дон Жуане", и Идоменея, царя Критского, в одноименной опере того же Моцарта. И мимо вполне подходящих его вокальной стати теноровых партий в операх Массне и Гуно он, разумеется, пройти не мог. С этой музыкой он опять же всегда убедителен что на театральной сцене, что на концертной. Верди тоже затронут: Фентон в "Фальстафе" был одной из первых больших работ певца, Рудольф в "Луизе Миллер" — одной из самых недавних, да и распутный Герцог из "Риголетто", само собой, им спет неоднократно, как и Альфред из "Травиаты". Впрочем, чаще, пожалуй, его называют не лучшим Альфредом или лучшим Неморино (герой "Любовного напитка" Доницетти), а лучшим Ленским — отечественной публике, разумеется, оценить справедливость этого утверждения будет вдвойне интересно. В "Евгении Онегине" он пел, в частности, вместе с Рене Флеминг и Дмитрием Хворостовским на сцене Met. Запись этого спектакля не так давно вышла. Его Ленский помимо действительно яркого вокала необычен как образ: вместо несдержанного мальчика — этакий Пьер Безухов, задумчивый, взрослый, даже на свой лад мудрый. Необычно для Ленского, но, похоже, очень обычно для самого Рамона Варгаса.
Рубрику ведет Анна Толстова