Не насаждается такое никогда

Американские военные операции по насаждению демократии в Ираке и Афганистане не принесли желаемого результата. Между тем, как выяснил Игорь Федюкин по материалам последнего исследования экономиста Уильяма Истерли, целью США был вовсе не экспорт своих общественно-политических ценностей.

Уильям Истерли — американский экономист, профессор Нью-Йоркского университета и содиректор Института изучения экономического развития при этом университете, в 1980-1990-х годах — научный сотрудник Всемирного банка. Автор нашумевших книг "В поисках роста" ("The Elusive Quest for Growth", 2001) и "Бремя белого человека" ("The White Man`s Burden", 2006), в которых он рассказывает о вреде попыток Запада помочь развивающимся странам и запустить в них извне экономический рост.

С военной точки зрения американское вторжение в Ирак было успешным: танковые дивизии Саддама и его грозная республиканская гвардия не смогли ничего противопоставить компьютеризированной армии XXI века. Но Ирак не превратился в жизнеспособное демократическое государство и уж точно не стал, как это предполагалось официальной американской доктриной, примером демократического строительства для остальных стран региона. Не лучше идут дела и в Афганистане, где режим талибов тоже был свергнут довольно легко, но появлением устойчивой демократии пока и не пахнет.

Вопрос, однако, в том, могли ли эти интервенции в принципе привести к заявленным политическим изменениям? Ответ на этот вопрос попытались дать в своей новой работе Уильям Истерли и его коллеги из Нью-Йоркского университета, решившие выяснить, как вообще вмешательство извне влияет на политическую ситуацию в странах, подвергающихся такому вмешательству. Исследования подобного рода применительно к военным интервенциям проводились и ранее. Например, норвежский ученый Нильс Гледич и его коллеги составили полный — насколько это возможно — каталог военных интервенций, который географически охватывает весь мир, хронологически — период с 1946 года. Интервенцией при этом считалось "использование войск или других вооруженных сил, как пересекающих для этого границу, так и находившихся уже ранее в стране, для достижения политических или экономических целей".

В результате выяснилось, что чаще всего в дела других государств вмешивались США (см. таблицу). В целом примерно до середины 1970-х годов в мире преобладали демократические интервенции, затем чаще стали вмешиваться в дела других стран авторитарные государства. Пик авторитарных интервенций пришелся на середину 1980-х, после чего их число резко сократилось (как объясняют авторы, с отказом СССР от своих позиций в развивающихся странах и в Восточной Европе). В 1990-х годах две трети всех интервенций осуществляли демократические страны.

Интересно также, какие страны чаще становятся жертвами интервенций. Давно известно, что демократические государства почти никогда не начинают войну друг с другом. Но Гледич с коллегами показывают, что демократии довольно редко идут и на вооруженное вмешательство во внутренние дела других демократий. Намного чаще интервенциям со стороны демократий подвергаются авторитарные режимы, особенно часто — так называемые полудемократии (режимы, занимающие промежуточное положение между демократическими и авторитарными по одной из стандартных экспертных шкал). Это связано с тем, считают авторы, что демократические государства стремятся к распространению своей общественно-политической модели. Соответственно, считают ученые, вооруженное вмешательство в дела "полудемократий" кажется демократическим государствам более перспективным — здесь вроде бы короче дистанция до демократии, чем в случае с настоящей диктатурой.

Другое дело, насколько оправданны эти надежды. Число интервенций подсчитать просто, но оценить их политические последствия сложнее: мы сразу упираемся в вопрос, каковы ключевые признаки демократии вообще и как можно измерить колебания уровня демократичности. Если Гледич в своей работе опирается на субъективные оценки демократичности (так называемый индекс Polity — базу данных с оценками политических режимов по 10-балльной шкале во всех странах за последние полвека), то Истерли с коллегами выбрал весьма жесткое определение: в их исследовании уровень демократии определяется тем, приводят ли выборы в данной стране к смене лидеров или правящей партии или нет. Такой подход тоже небезупречен — известны примеры того, как избрание нового лидера вовсе не приводило к расцвету демократии. Тем не менее, согласно выводам норвежских ученых, рост уровня демократичности страны после того, как она подверглась интервенции, незначителен и проявляется, как правило, лишь в первый год после вторжения. То есть особенно рассчитывать на распространение демократии военными методами не приходится, считают Гледич и его коллеги.

Однако военные интервенции — это случай особый. Боевые действия — не слишком приятная штука, они, как правило, сопровождаются лишениями, разрушением общественных и государственных институтов, могут привести к началу партизанской войны. Вполне логично предположить, что их влияние будет действительно не слишком благоприятным, и поэтому Истерли с коллегами решил взглянуть на ситуацию шире. Сосредоточившись на поведении в годы холодной войны двух сверхдержав, СССР и США, они попробовали учесть не только очевидные случаи вмешательства, то есть военные вторжения, но и всевозможные спецоперации — от организации переворотов местными силами до финансирования избирательных кампаний. Операции эти зачастую десятилетиями оставались секретными, однако с окончанием холодной войны и появлением исторических работ, основанных на архивных данных, ученым удалось составить более полное представление о масштабах вмешательства двух сверхдержав во внутренние дела прочих стран. В первую очередь авторов интересовало, отличались ли чем-либо последствия американских и советских интервенций. Иными словами, зависят ли итоги вмешательства от того, кто именно вмешивается — демократия или авторитарный режим?

Всего в составленную учеными базу данных вошли 127 стран. Как оказалось, география вмешательства Вашингтона в дела других стран в годы холодной войны шире, чем Москвы: Истерли с коллегами насчитал 24 страны, во главе которых оказывались ставленники ЦРУ, и лишь 16 стран, где смену режима удавалось провести КГБ. Делая поправку на различные факторы (например, уровень экономического развития), Истерли с коллегами пытался выяснить, как менялся уровень демократии в стране, ставшей объектом интервенции со стороны США и СССР, в следующие пять лет после такого вмешательства. Как оказалось, между СССР и США здесь нет никакой разницы: вмешательство и Москвы, и Вашингтона одинаково пагубно влияло на уровень демократии, снижавшийся в результате на 30% (за 100% принималась экспертная оценка уровня демократичности до вмешательства). И наоборот, как в случае с СССР, так и в случае с США уход сверхдержавы из той или иной страны повышал вероятность демократических изменений.

Получается, что Истерли с коллегами подводит научную базу под прагматическую теорию международных отношений. С одной стороны, можно предположить, что все режимы стремятся к расширению числа себе подобных, к распространению собственной модели государственного устройства — и тогда демократические интервенции должны вести к насаждению демократических порядков. С другой стороны, можно также предположить, что сверхдержавы действуют исключительно прагматически, а цель их вмешательства во внутренние дела соседей — это устранение угрозы своим интересам. Тогда в условиях холодной войны приоритетом для США будет искоренение в "подведомственных" им странах коммунистов, а для СССР — наоборот, противников коммунизма. А репрессировать коммунистов, конечно, удобнее, если в стране авторитарный режим. И если данные Гледича как будто указывают, что демократические страны стремятся насаждать свои ценности, то Истерли показывает, что задачи внешней политики государств определяются не ценностями, а жесткими соображениями геополитической целесообразности.

Исследование Истерли откровенно злободневно: в заключение он рассуждает о том, что в условиях "войны с терроризмом" вмешательство США во внутренние дела других стран также закончится насаждением авторитарных режимов. Только раньше диктаторы нужны были, чтобы бороться с коммунистами, а сегодня они могут понадобиться для подавления "антиамериканских элементов".

* Исследованы работы: У. Истерли, Ш. Сатъянатх, Д. Берджер. "Интервенции сверхдержав и их последствия для демократии: эмпирическое исследование", Национальное бюро экономических исследований; Н. П. Гледич, Л. С. Кристиансен, Х. Эгре. "Демократический джихад? Военная интервенция и демократия".

Источник: World Bank Policy Research Working Paper N4242, июнь 2007 года.