В Малом драматическом театре в Петербурге прошла премьера спектакля по пьесе Чехова "Вишневый сад". Постановка осуществлена при поддержке Театра "Одеон" — Театра Европы в Париже, где и состоялась зарубежная премьера пьесы в апреле 1994 года. Затем ее увидел Лондон. Теперь ее смогли оценить петербургские зрители.
Шедших на премьеру ожидала приятная и уже почти забытая картина: перед входом клубились театралы, стрелявшие лишние билетики, внутри примерно треть публики составляли петербургские театральные критики всех возрастов и рангов. Малый драматический ныне редкий гость в отечестве, и пресса, как бы она ни относилась к Льву Додину, считает своим долгом видеть его спектакли. Официальный Петербург представляли Анатолий Собчак с супругой, не пропускающие ни одного мероприятия, которое принято считать "культурным событием".
Культурное событие началось с открытой сцены, где сценограф Эдуард Кочергин организовал милое и вполне характерное для себя и режиссера пространство, запутанное в лабиринт высокими, вытянутыми зеркалами. В контровом свете зеркала эти превращались в окна с цветущими вишнями, напоминающими нечто среднее между сакурой в цвету и рождественской елкой. И, надо заметить, дух грустной новогодней истории витал над спектаклем. Быть может, его поддерживал и не афишируемый академизм постановки, отчасти продиктованный чеховской драматургией, которая, как считается, не предполагает столь любимых Додиным открытых, истовых страстей.
Умеренность и аккуратность мизансцен были расцвечены и оживлены то маленькими очаровательными фокусами Шарлотты, то троекратным падением Епиходова в небольшой резервуар с водой в центре сцены, то диагональными проходами танцующей вереницы гостей в сцене бала. Ничего слишком, ничего чересчур.
Столь же аккуратно обошелся Додин и с трактовкой пьесы: тихие, безобидно никчемные люди, каждый со своим маленьким пунктиком, не позволяющим слышать никого, кроме себя. Оттенок комедии в их взаимоотношениях. Иногда едва слышимый призвук трагедии. Драма, как водится, из прошлой жизни, слегка напоминающей о наших проблемах. В постановке нет европейского лоска, но есть матовое свечение профессионализма труппы, совершающей долгие гастрольные турне за рубежом.
Ровность хорошей, добротной игры — а об этом спектакле уже поговаривают как об "актерском" — сдобрена неистощимым и мягким обаянием Аркадия Коваля в уютно-нелепом Епиходове, легкими вспышками темперамента Николая Лаврова в по-дурному радостных реакциях Симеонова-Пищика, трогательнейшими бормотанием и мимикой Евгения Лебедева в неуклюжем и затрудненно передвигающемся Фирсе. Вообще мужской состав, будь то негаданно срывающийся в бессмысленную велеречивость Гаев (Сергей Бехтерев), блюдущий себя Яша (Николай Павлов) или юношески смущающийся и вспыхивающий Петя Трофимов (Сергей Курышев), оставляет самое приятное впечатление. Чего нельзя сказать о женской половине.
Исполнение Татьяной Шестаковой роли Раневской (если не счесть его намеренно резким отступлением режиссерской трактовки от принятой нормы) выглядит, мягко скажем, странновато. Уж если кто размахивает руками в спектакле, то отнюдь не Лопахин, — согласуясь с текстом, — а Раневская. Гаев говорит о ней как о женщине порочной, что и принято в постановке за основу. Впрочем, порочность ее мелкая, несколько вокзального толка. Появляясь "под шофе", она то и дело вешается ко всем на шею и беспрестанно целуется, иногда с почти мужской ухваткой. Тут не до "дворянских гнезд" конца века и не до европейской сдержанности. Маленькая российская дамочка, без манер и даже без обаяния, к которой окружающие привязаны если не по привычке, то по снисхождению к ее неряшливым слабостям.
Прочие женские роли тоже не радуют, если не считать мягкой органики Марии Никифоровой (Дуняша) и иногда очаровательной сдержанности Анжелики Неволиной (Шарлотта).
Словом, "Вишневый сад" так бы и оказался добротным культурным спектаклем, без особых новостей, если бы не звезда первой величины, вспыхнувшая отчасти нежданно для театралов — Игорь Иванов. Его умным, сдержанным, поглощенным делом Лопахиным держится напряжение этого спектакля. Прекрасные манеры, умение носить костюм, верность интонаций, как написали бы в дореволюционных рецензиях. Тонкие руки и тонкая душа, как сказал бы Петя Трофимов. Истинная страсть, заключенная в бетонные берега, как однажды сказал Бальзак.
И уж если говорить о культурном событии, то оно — именно в этой роли.
ОЛЬГА Ъ-ХРУСТАЛЕВА
"Вишневый сад". Постановка Льва Додина, художник Эдуард Кочергин, костюмы Инны Габай. В роли Раневской — Татьяна Шестакова, Гаева — Сергей Бехтерев, Лопахина — Игорь Иванов, Фирса — артист АБДТ им. Товстоногова Евгений Лебедев.