Российские граждане с удовлетворением отмечают роскошь официальных мероприятий и блеск спортивных побед. Обозреватель "Власти" Сергей Минаев напоминает, что за роскошь и блеск платят сами граждане — инфляцией.
Граждане уже привыкли к тому, что в современной России все финансирует российский капитал. Он содержит футбольные команды (российские и иностранные), обеспечивает роскошные мероприятия как в самой России, так и за рубежом (например, во время спортивных соревнований). На капитал возлагаются надежды при реализации будущих масштабных проектов вроде Олимпийских игр в Сочи. Даже федеральные целевые программы реализуются вовсе не только на бюджетные деньги — ключевое значение придается деньгам частным. Что уж говорить о благотворительных проектах российского бизнеса. Сейчас в некоторых супермаркетах под лозунгом борьбы за экологию даже перестали выдавать бесплатно пластиковые пакеты. Пакеты можно купить в рамках финансирования благотворительности, и на них будет размещена соответствующая благотворительная надпись.
В общем, все выглядит очень хорошо: капиталисты демонстрируют социальную ответственность и заботу об имидже России. Страна, так сказать, поднимается с колен на деньги спонсоров. При этом власти, привлекая эти деньги, экономят бюджетные средства и тем самым лучше финансируют социальные программы. Стоит, однако, заметить, что организация мероприятий, призванных поднять престиж российской государственности за счет денег, этой государственностью не расходуемых, не является изобретением нынешних российских властей. Еще Гоголь в "Ревизоре" описывал типичный характер взаимоотношений власти и бизнеса в России. Городничий, для того чтобы произвести хорошее впечатление на ревизора, немедленно пишет жене: "А вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб". Купцы жалуются Хлестакову на городничего: "Постоем совсем заморил, хоть в петлю полезай. Не по поступкам поступает. Схватит за бороду, говорит: "Ах ты, татарин!"... Если бы, то есть, чем-нибудь не уважили его, а то мы уж порядок всегда исполняем: что следует на платья супружнице его и дочке — мы против этого не стоим. Нет, вишь ты, ему всего этого мало... Придет в лавку и, что ни попадет, все берет".
Московский купец Николай Вешняков в воспоминаниях о своем детстве, проведенном в Замоскворечье в 1850-е годы, писал: "Еще враждебнее относилось купечество к чиновничеству. У меня сохранилось смутное воспоминание, что у нас говорили о магистрате, бургомистрах, ратманах, стряпчих, Управе благочиния, Совестном суде и т. п. С самого начала у меня с этими словами стало соединяться представление о чем-то злом и нам враждебном, но вместе с тем сильном и беспощадном; постепенно у меня сложилось убеждение, что для успешной борьбы с этим злым началом нужны хитрость и деньги, а пуще всего деньги... Нужно откупаться, платить, чтобы не выбирали в какие-то должности, в которые, однако, почему-то следовало быть выбранными; говорили, что должности эти... навязываются извне в силу каких-то законов и правил, выдуманных дворянами и чиновниками со специальной целью, нельзя ли нас, купцов, как-нибудь подвести, обобрать, разорить, пустить по миру".
В общем, купцы играли ключевую роль в российской государственности, хотя их сотрудничество с госорганами носило несколько подневольный характер. Государство как бы говорило капиталистам: "Хочешь вести бизнес — участвуй в общественной жизни, более того, оплачивай эту жизнь!"
Однако кроме подневольности государство обеспечивало участие купечества в своих расходах и с помощью материальной заинтересованности. Как указывал гоголевский городничий купцам: "Теперь я вас!.. у!.. обманываете народ... Начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, "Отче наша" не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал!.. Ну да Бог простит!.. Я не памятозлобен; только теперь смотри, держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина. Чтоб поздравление было... понимаешь? Не то чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или головою сахара".
Жители царской России постоянно изумлялись варварскому характеру российской торговли, купеческой пословице "Не обманешь — не продашь" и стремлению торговцев сбывать втридорога заведомо негодный товар. Однако они не особенно задумывались о том, что являются в данном случае жертвой не только корыстолюбия купцов, но и государственно-частного партнерства. Восхищаясь пышностью благотворительных балов вроде описанного в чеховском рассказе "Анна на шее", они не отдавали себе отчета в том, что бал дается не за счет личных денег председательствовавшего за пышным столом "его сиятельства" и не за счет государственного бюджета, а за счет денег крупных капиталистов (описанный в рассказе богач Артынов). А богач тоже денег не печатает, а наживает их на потребителях. То есть настоящими благотворителями являются как раз эти потребители.
В современной России мало что изменилось. Конечно, пышные мероприятия в значительной степени оплачивают иностранные потребители, покупающие невероятно подорожавшие российские нефть и газ. Но и обычные российские граждане могут заметить постоянное подорожание товаров в магазинах. Инфляция не сдается, как ее ни уговаривают власти. А что делать? Должны же граждане участвовать в финансировании государственно-частного партнерства и спортивных побед.