В сегодняшней России о Японии сложились диковатые представления, отчаянно далекие от оригинала и перевернутые, словно повешенные вверх ногами иероглифы в стилизованном под японский ресторане: в интерьере присутствуют, а реального смысла не несут. Имитация всюду: в еде, дизайне, предметах обихода.
Практически вся представленная на российских просторах так называемая японская кухня — это чистой воды профанация, грубая подделка под оригинал или же просто общепитовская фальшь, к оригиналу не имеющая отношения вовсе.
К настоящей Японии то, что подается в России как японское, отношения не имеет. Имитация всюду: в еде, дизайне, предметах обихода. Дошло до того, что во Владимире появилось изумительное японское блюдо — суси с воблой. Процветает знаменитое отечественное "как бы" — как бы японская еда, как бы сад, как бы фонарь, как бы сэнсэй и т. д. и т. п.
Сегодня на тяге к японскому прилично зарабатывают предприимчивые люди. Это нормально. Ненормально то, что потребителю в 99 случаях из 100 предлагается эрзац. Но стоит ли этому удивляться, если Япония настоящая и наша "как бы" — это действительно две большие разницы?
В сегодняшней России о Японии сложились поистине диковинные представления. Не просто деформированные или предвзятые, а какие-то отчаянно далекие от оригинала и перевернутые, словно повешенные вверх ногами дизайнерские иероглифы в стилизованном под японский отечественном ресторане: в интерьере присутствуют, а реального смысла не несут.
Но даже ссылка на укорененное веками невежество не объяснит в полной мере нынешний феномен — тотальную подмену реалий грубо исполненной подделкой. Причем реалии — это целая страна с уникальной историей и культурой, замещенная в неповторимых российских условиях пародией на саму себя.
Самое поразительное состоит в том, что этот вирус подмены поразил не только потребительский сектор — он затронул и "большую" экономику, и даже в чем-то межгосударственные отношения.
И в экономике, и в политике российская элита в контактах с японцами оперирует подчас не реальными знаниями японской специфики, а мифологией, опирается не на объективную картину, характеризующую положение дел, а на собственные толкования процессов и тенденций.
Знакомые японцы показали мне недавно образец переписки такого рода — российский магнат средней руки в постскриптуме демонстрировал японскому адресату нотки сердечности: "А также низкий поклон и здоровья вашей пожилой маме-сан". Вообще-то "мама-сан" в современном японском — это не родительница партнера по переписке, а представитель вполне определенной профессии.
Увы. Кадры российских профессиональных японистов рассеяны, экспертные оценки профильных структур на японском направлении не востребованы, полноценная инфраструктура для содержательных контактов с непростой соседней страной не создана.
Обстоятельный разговор о том, как воспринимают Японию в России, спору нет, необходим и давно назрел, но он невозможен по объективным причинам: нельзя серьезно говорить о том, чего нет. Существующие в российской элите представления о Японии, на основе которых, собственно, и формируются отношения и решения, настолько далеки от действительности, что даже искаженными их назвать трудно.
Стоит ли удивляться тому, что мы имеем в итоге? Своих полноценных представительств в Японии не имеет ни одна российская корпорация ("Аэрофлот" не в счет), ни один банк. Объем накопленных в российской экономике прямых японских инвестиций составляет всего лишь $250 млн (0,3% от общего объема прямых иностранных инвестиций). А ведь Япония — богатейший в мире резервуар заемных средств.