11 сентября исполняется 80 лет Роберту Уайзу (Robert Wise) — создателю знаменитых мюзиклов "Вестсайдская история" и "Звуки музыки". Это один из немногих голливудских режиссеров, чье творчество знакомо российским зрителям в его лучших образцах — и не на кассетах, а как положено: оба фильма демонстрировались в широкоформатных кинотеатрах и имели самый широкий прокат.
Было время, однако, когда "Вестсайдская история" слыла в СССР таким же запретным плодом, как скандальные киноленты Тинто Брасса или Валериана Боровчика. Хотя причина опалы была прямо противоположной: в отличие от декадентских опусов, живописавших — не без тайного сладострастия — "буржуазный распад", Роберт Уайз снял фильм в высшей степени политкорректный, который можно прочитать как апологию американской демократии и как ее же острую критику. Госдепартамент отреагировал сугубо ведомственно, запретив продавать этот кинопродукт в соцстраны. Так что даже в Польше, всегда имевшей первоклассный импортный кинорепертуар, "Вестсайдская история" появилась с более чем десятилетним опозданием. А у нас фильм фигурировал в отчетах чиновников Госкино как пример ужасных препон, которые чинит Запад культурному обмену.
Когда запрет был снят, картина Уайза уже не могла быть использована в качестве идеологического оружия ни одной из сторон. Кого из живущих в застойной России волновала в начале 70-х годов война этнических кланов в Нью-Йорке? Фильм воспринимался как классический образец мюзикла — жанра, пережившего тогда, двадцать лет назад, свой последний взлет, начало которого восходит как раз к "Вестсайдской истории", появившейся еще в 1959.
Уайз к тому времени уже числился маститым профессионалом, и на его счету было изрядное количество разнообразных картин. Нигде, однако, его индивидуальный режиссерский почерк особенно ярко не проявился. "Вестсайдская история" была экранизацией бродвейского спектакля с блестящей хореографией Джерома Роббинса, так что оставалось перевести зрелище на пленку. Что Уайз и сделал, вероятно, не предполагая меры будущего успеха.
Секрет заключался в том, что темпераментный спектакль на экране приобрел вдобавок размах и динамику, в принципе недостижимые даже на гигантской сцене. Возможности широкого формата, иллюзорная реалистичность декораций и смелый энергичный монтаж сделали свое дело: фильм смотрелся на одном дыхании и заставлял забывать об условности. Мюзикл впервые столь тесно соприкоснулся с жизнью. Профессиональные достоинства фильма были столь велики, что ему прощались не менее очевидные недостатки, связанные в основном с любовной линией главных героев — современных Ромео и Джульетты. Оба были довольно бесцветны, хотя героиню играла Натали Вуд, одна из самых заметных звезд тех лет. Но "Оскар" получили за роли второго плана Рита Морено и Джордж Чакирис — и это было справедливо, ведь они были еще и прекрасными танцорами, и во многом благодаря им противоборство молодежных "гангов" превращалось в артистичнейший балет.
Музыка Леонарда Бернстайна уверенно вела драматургию фильма — опять же за исключением затянутых любовных дуэтов. Сентиментальность, юмор и динамику нелегко было связать воедино, но "Вестсайдская история" дала толчок этим попыткам, которые не прекращались на протяжении 60-х годов — и не только в Америке. "Шербурские зонтики" и "Девушки из Рошфора" Жака Деми предложили французскую модель мюзикла, но и в ней ощущалось влияние картины Уайза (даже в том, что Чакирис играл здесь хореографический парафраз своей коронной роли).
А сам Уайз спустя несколько лет вновь снял мюзикл, и по многим параметрам это был столь же впечатляющий успех. Даже больший: "Звуки музыки" собрал целую коллекцию "Оскаров", а по кассовым сборам превзошел "Унесенных ветром" и оставался чемпионом американского проката вплоть до появления картин Спилберга.
На самом деле "Звуки музыки" еще менее безупречен, чем "Вестсайдская история". Кроме актерской работы Джулии Эндрюс, ничто в этом фильме не поднимается над уровнем посредственности — ни музыка, ни хореография, ни драматургия. Последнюю можно было бы назвать наивной, если бы она не была устремлена на адаптацию антифашистской темы для слабо подкованной исторически американской публики. В этой плакатной наивности иногда кроется жизненная свежесть, незамутненность сознания, недоступная европейцам — что продемонстрировал недавно "Список Шиндлера".
Без "Звуков музыки" вряд ли бы появилось "Кабаре" Боба Фосса, где мотив фашизма впервые был органично вплетен и в сюжетную, и в музыкальную ткань, где ему был найден и нравственный, и эстетический эквивалент.
Роберт Уайз, ныне президент Американской киноакадемии, обычно вручающей "Оскары" достаточно конформистским фильмам, далек от многих реалий конца столетия. Однако волею судьбы именно ему, патриархальному голливудскому старцу, довелось посеять зерна нынешних всходов. Спилберг, считающий, что показал в "Списке Шиндлера" "всю правду, которую вы в состоянии вместить", признался, что толчком к этой работе послужили сообщения об "этнических чистках" в Боснии и Ираке. И сейчас гуманистический популизм "Вестсайдской истории" и даже "Звуков музыки" обнаруживает неожиданную актуальность.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ