В этом обзоре адвокатской практики два довольно забавных семейных дела. Все-таки, какими бы крупными процессами ни удивляли нас суды, семейные — не менее интересны. Хотя бы для примера: как не должно быть, чего вообще не надо бы и допускать.
Адвокат провел серию переквалификаций
На минувшей неделе адвокат юрконсультации #140 Межреспубликанской коллегии адвокатов Константин Егоров добился в следственном отделе ОВД "Измайловское" прекращения уголовного дела, возбужденного против его подзащитного Андрея П., которого обвиняли в хищении из московской фирмы "Элекс" 25 компьютеров на сумму более 83 млн руб.
Адвокат Константин Егоров родился в 1959 году в Москве в семье геологов. С 1977 по 1981 год учился в Московском геологоразведочном институте. С 1981 по 1984 год — в Московской Высшей школе милиции (окончил ее с красным дипломом). До 1989 года работал следователем. С 1989 года — член Межреспубликанской коллегии адвокатов. Предпочитает вести уголовные и гражданские дела, связанные с жилищным и наследственным правом. В свободное время играет на виолончели. Жена Оксана — экономист. Дочь Настя (9 лет) и сын Алексей (7 лет) намерены стать адвокатами.
Как рассказал корреспонденту Ъ адвокат Егоров, в мае 1994 года руководство московской фирмы "Элекс" обратилось в следственный отдел ОВД "Измайловское" с заявлением о краже со склада фирмы 25 компьютеров. В результате оперативно-розыскных мероприятий милиция нашла компьютеры неподалеку от офиса фирмы в гараже, принадлежащем другу работавшего в "Элексе" 27-летнего москвича Андрея П. 25 мая 1994 года против Андрея П. было возбуждено уголовное дело по ст. 93 прим ("хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах", до 15 лет) УК России. Самого Андрея П. задержали, но через трое суток отпустили под подписку о невыезде. Андрей П. обратился за защитой к адвокату Константину Егорову, которого ему рекомендовали как опытного специалиста по подобным делам.
Приступив к защите, адвокат Егоров ходатайствовал о переквалификации дела на ст. 89 ч.3 (хищение госимущества, до 8 лет) УК России, поскольку полагал, что в данном случае речь не могла идти о хищении "в особо крупных размерах". В доказательство адвокат представил справку из Государственной оценочной палаты при Госстандарте России, свидетельствующую о неправильной оценке следствием похищенных компьютеров. Их оценили по стоимости поставок в Россию в 1991 году, однако на момент хищения компьютеры (тайваньская сборка) уже морально устарели и оценивались в 23 млн руб. Следствие согласилось с этими доводами и переквалифицировало действия Андрея П. на ст. 89 ч.3 УК России.
Затем адвокат Егоров ходатайствовал о переквалификации действий Андрея П. на ст. 144 ч.3 (хищение личного имущества, до 7 лет) УК России. Адвокат мотивировал ходатайство тем, что руководители "Элекса" лично закупили компьютеры, за которые и несут личную ответственность. То есть, по мнению адвоката, в данном случае компьютеры можно рассматривать только как личную собственность. Следствию эти доводы показались убедительными, и действия Андрея П. были еще раз переквалифицированы.
Однако на этом адвокат Егоров не успокоился и подал новое ходатайство о переквалификации дела — теперь уже на ст. 200 (самоуправство, исправительные работы до полугода) УК России и о прекращении его за отсутствием состава преступления. Адвокат предоставил следствию сведения о том, что "Элекс" заключил с группой своих сотрудников (в том числе и с Андреем П.) договор о совместной деятельности, сделав их соучредителями фирмы. Тем самым они как совладельцы получили право реализовывать товар по своему усмотрению без согласования с руководством фирмы. Поэтому, считает адвокат, в действиях Андрея П. нет состава преступления.
По мнению адвоката, эту версию подтверждают и факты: сторож в день вывоза компьютеров был нетрезв, сигнализация на складе не работала, а Андрей П. уже договорился о покупке компьютеров одной из зеленоградских фирм по выгодной для "Элекса" цене. Эти доводы также показались следствию вполне убедительными. Дело сначала было переквалифицировано на ст. 200 УК России, а затем — прекращено за отсутствием в действиях Андрея П. состава преступления.
Генрих Падва добился освобождения Льва Вайнберга
На минувшей неделе видный адвокат Генрих Падва добился в Лефортовском нарсуде Москвы изменения меры пресечения для своего подзащитного — предпринимателя Льва Вайнберга. В прямом эфире радио "Эхо Москвы" сам Лев Вайнберг сказал, что его освобождение — "результат титанических усилий известнейшего адвоката Падвы".
Напомним, что в мае 1994 года МВД России возбудило уголовное дело по фактам недостачи 4 тыс. карат алмазов в институте Гиналмаззолото. На момент же проверки фирмы "Солев менеджмент" (создана при институте и участвовала в эксперименте по переработке электронного лома за рубежом) у нее не было документа, подтверждающего, что фирма вернула в Россию все драгметаллы, вывезенные в ломе за границу. За срочное оформление этого документа, по версии следствия, г-н Вайнберг дал взятку — золотую цепочку — одной из сотрудниц государственного таможенного комитета России. За что и был задержан.
Как рассказал корреспонденту Ъ Генрих Падва, с просьбой защищать Льва Вайнберга к нему обратились родственники задержанного. По словам адвоката, он согласился на защиту, поскольку "посчитал дело интересным и сразу пришел к выводу, что в нем есть нарушения закона, в частности, явное несоответствие между характером обвинения и мерой пресечения". По оценке г-на Падвы, добиться изменения меры пресечения для Льва Вайнберга было сложно, поскольку этому противостояли Генеральная прокуратура и МВД России. Да и многие адвокаты, по словам Генриха Падвы, расценивали это дело как "практически безнадежное".
Главным аргументом защиты на процессе стал следующий момент: уголовное дело по факту дачи взятки возбуждено не было, хотя г-ну Вайнбергу предъявили обвинение по ст. 174 ч.1 (дача взятки) УК России. Отсутствие дела как такового при наличие обвинения, по мнению защиты, явно противоречило ряду статей УПК России и подтверждало незаконность ареста.
На закрытом процессе по изменению меры пресечения г-ну Вайнбергу борьба между обвинением и защитой возникла даже по вопросу о состоянии здоровья обвиняемого. Представители Генпрокуратуры России представили суду заключение врачей СИЗО, где содержался г-н Вайнберг, о том, что ему не противопоказано содержание под арестом. Однако адвокат Падва доказывал обратное, ссылаясь на выписки из истории болезни своего подзащитного, на данные о сделанных ему операциях. В итоге г-ну Падве удалось доказать, что г-н Вайнберг крайне слаб здоровьем — страдает диабетом, сердечными заболеваниями, болезнью печени.
Адвокат Падва сослался на процессе и на то, что его подзащитный имеет постоянное место жительства в Москве и не намерен скрываться от следствия и суда. Кроме того, по мнению Генриха Падвы, его подзащитный не обвиняется в тяжком преступлении (обвинение предъявлено по ст. 174 ч.1 УК России), что также является основанием для изменения меры пресечения.
Г-н Падва изложил суду "всю историю жизни" своего подзащитного, представив блестящие характеристики на кандидата технических наук, старшего научного сотрудника, лауреата премии Совмина России Льва Вайнберга, "порядочного человека, занимающего высокие общественные посты".
Кроме того адвокат Падва представил суду поручительства за г-на Вайнберга ряда известных людей — Константина Борового, Егора Гайдара, Григория Явлинского (всего больше десяти поручительств) и общественных организаций, которые поручались, что г-н Вайнберг по первому требованию будет являться на следствие и в суд.
Суду также было представлено письмо Комиссии Госдумы по правам человека за подписью Сергея Ковалева, в котором разделялась точка зрения адвоката Падвы на незаконность и нецелесообразность содержания Льва Вайнберга под арестом.
В итоге Лефортовский нарсуд Москвы согласился с доводами адвоката Генриха Падвы и отменил Льву Вайнбергу избранную Генеральной прокуратурой России меру пресечения в виде ареста. Новой мерой пресечения Генпрокуратура избрала подписку о невыезде.
Корреспонденту Ъ г-н Падва сказал, что намерен продолжить защиту Льва Вайнберга и добиться "настоящего объективного расследования, которого еще не было".
Цена семейного примирения — автомобиль
На минувшей неделе адвокат Петр Хитров в Гагаринском суде Москвы отстоял автомобиль своей доверительницы, подаренный ей бывшем мужем. После очередной ссоры муж в знак примирения оформил договор дарения на записанный на его имя автомобиль. Однако спустя год в ходе бракоразводного процесса он потребовал вернуть ему автомобиль и признать договор дарения недействительным. Но адвокату удалось доказать в суде, что ссылки истца на "подневольный" характер заключения договора несостоятельны.
Адвокат Хитров рассказал корреспонденту Ъ, что его подзащитная вышла замуж в 1978 году. Однако, прожив в браке 14 лет, супруг (ему 58 лет) стал ей изменять. В начале 1992 году произошла бурная ссора, в результате которой муж решил уйти к своей любовнице. Но в марте 1992 года вернулся и в качестве примирительного жеста перевел на имя жены (по договору дарения) автомобиль ВАЗ-2104, ранее записанный на его имя. Тогда же договор был заверен нотариально.
Но осенью 1993 года муж все же решил развестись. Начался бракоразводный процесс. В ходе дележа совместно нажитого имущества женщина предъявила суду не только нотариально заверенный договор дарения, но и заверенную копию расписки о дарении машины (в которой муж заверял, что никаких претензий на автомобиль не имеет). На основании этих документов жена попросила исключить машину из описи имущества, подлежащего разделу. Но муж в январе 1994 года подал иск о признании договора дарения машины недействительным. Суд выделил это дело в отдельное производство.
Обосновывая исковые претензии, муж заявлял, что договор был заключен под давлением: супруга, мол, заявляла, "либо переведешь на мое имя машину, либо выгоню за дверь". При этом бывший супруг ссылался на статьи 57-58 ГК России, в которых говорится, что сделка может быть признана недействительной, если заключена обманом, под влиянием заблуждения или под воздействием угроз.
Кроме того, в суде муж заявлял, что машина была им не подарена, а фактически продана за 150 тыс. руб., которые он получил от жены (деньги ему были нужны для возвращения долгов). Договор дарения был заключен потому, что при купле-продаже необходимо заплатить 10% пошлины, а при дарении — только 2%. Бывший супруг даже утверждал, что расписку о дарении и отказе от претензий на автомобиль он дал "шутя".
Однако адвокат Хитров обратил внимание судей на то, что ссылки сразу на обе статьи неубедительны. Должно быть что-то одно: либо муж заблуждался, либо ему угрожали. Адвокат также настаивал на том, что расписка об отказе от претензий на автомобиль лишний раз подтверждает, что в договоре дарения отражены истинные намерения супруга. В подтверждении осознанности поступков при заключении сделки адвокат привел слова мужа о том, что фактически это был договор купли-продажи, закамуфлированный (из-за пошлины) под договор дарения.
В итоге бывшему супругу было отказано в иске.
Адвокат отстоял квартиру
На минувшей неделе тот же московский адвокат Петр Хитров в Мосгосуде участвовал в еще одном сложном семейном деле. Жительница г. Уральска (Казахстан) Раиса Д. требовала пересмотреть решение суда о признании ее брака недействительным. Дело в том, что она заключила фиктивный брак со своим престарелым московским родственником под обещание ухода за ним. За что тот обещал прописать ее к себе. Но до самой кончины мужа жена за ним не ухаживала, а после смерти незаконно вселилась в квартиру и подала иск о признании ее прав на жилплощадь (но не прописалась). Межмуниципальный суд отказал ей в иске и удовлетворил встречный иск (брата покойного) о признании ее брака недействительным.
Как рассказал адвокат Хитров, племянница жены престарелого Романа К., Раиса Д. проживала в г.Уральске, и была с московскими родственниками в хороших отношениях.
В 1988 году супруга Романа К. (которому было тогда 72 года) умерла. Раиса Д. обещала одинокому пенсионеру уход, если он на ней женится и пропишет к себе. Брак был заключен в 1992 году (разница в возрасте супругов — 28 лет).Однако обещанной помощи не было. Жена только иногда звонила и изредка приезжала. Муж жил один.
В июле 1993 года он умер. Но перед этим открыто заявлял, что подаст в суд о признании брака недействительным. После его смерти супруга прибыла в Москву и обратилась в Никулинский суд с иском о признании права на жилплощадь.
Раиса Д. подговорила соседей, чтобы те подтвердили, что она постоянно проживала с супругом и оказывала ему внимание и заботу. Однако брат покойного подал в тот же суд иск о признании брака фиктивным.
Адвокат представил справку с места работы Раисы Д. в Уральске, в которой было указано, что она там постоянно работала и получала зарплату. Была представлена и справка из из Управления социальной защиты населения о том, что после выхода на пенсию Раиса Д. получала пенсию (и лично расписывалась) в Уральске. В суде соседи пытались доказать обратное (жила), однако адвокат попросил суд приобщить указанные справки и письма о том, что в момент смерти мужа жена была в Казахстане.
В итоге суд вынес решение о признании брака недействительным. Жена подала кассационную жалобу в Мосгорсуд. Но тот оставил решение межмуниципального суда без изменения.
ОТДЕЛ ПРЕСТУПНОСТИ