После предстоящей в середине лета ликвидации РАО ЕЭС место наиболее ликвидных энергетических акций на российском фондовом рынке займут, по мнению многих аналитиков, бумаги крупнейшей энергокомпании, образованной в ходе реформы холдинга,— ГидроОГК. О перспективах ее развития, а также о том, на что могут рассчитывать инвесторы, обозревателю "Денег" Михаилу Смирнову рассказал ее председатель правления Вячеслав Синюгин.
"Есть определенные тенденции к сокращению плана объема ввода мощностей"
ГидроОГК — один из наиболее понятных энергетических бизнесов для инвесторов, которые твердо знают еще со школьной скамьи, что гидроэлектроэнергия — самая дешевая. Всегда ли будет так?
— Есть несколько ответов на этот вопрос. С одной стороны, действительно, в ближайшем десятилетии гидроэлектроэнергия останется наиболее экономичной, прежде всего с точки зрения текущих затрат. В общем случае стоимость выработки МВт ч можно ранжировать следующим образом: ГЭС, АЭС, ТЭС.
Слово же "дешевая" мне не нравится, так как оно не отражает тенденций, происходящих в отрасли, и в первую очередь значительного роста стоимости энергоресурсов. За последние годы затраты на строительство у зарубежных гидроэнергетических компаний выросли в несколько раз. Соответственно будут расти и цены на производимую электроэнергию. Это глобальный естественный процесс. Сегодня строительство кВт новой ГЭС обойдется в среднем в $3-4 тыс. с учетом инфляции.
Мы рассматриваем в качестве приоритета рост стоимости компании и должны учитывать эти аспекты. Если бы мы хотели остаться на текущем уровне развития, тогда, наверное, мы бы могли отталкиваться от текущей экономичности выработки электроэнергии на ГЭС. Однако это означает проедать свои активы, это стратегия ликвидации компании. В то время как у нас другая стратегия.
ГидроОГК — это одна из крупнейших в мире по размеру установленной мощности публичных энергокомпаний, использующих возобновляемые источники энергии. Мы имеем шансы расширить бизнес компании, а также обеспечить институциональные условия для развития рынков возобновляемой и альтернативной энергетики в России. Кроме того, у компании есть шансы выйти на зарубежные рынки.
То есть в течение ближайшего десятилетия представления о дешевой гидроэнергии должны измениться?
— Да, если мы предполагаем развивать компанию. Ведь в цену продаж мы должны закладывать не только текущую себестоимость, которая будет по-прежнему оставаться невысокой, но и инвестиционную составляющую, которая позволит своевременно модернизировать оборудование на станциях, а также расширять выработку. Безусловно, мы будем ориентироваться на рыночную цену электроэнергии.
За последние месяцы в ГидроОГК, кажется, наметилась тенденция к пересмотру политики капвложений. И в компании по этому вопросу сейчас развернулась дискуссия...
— Нами рассматривается выделение проектов, которые финансируются в первоочередном порядке за счет собственных и заемных средств компании, и проектов, реализация которых возможна в случае появления дополнительных источников.
Кроме того, мы уделяем особое внимание механизмам финансирования крупных и капиталоемких проектов с четким выделением затрат непосредственно ГидроОГК, а также объема и схем привлечения внешнего финансирования. Информация о конкретных проектах, их стоимости, механизмах и источниках финансирования станет известна в скором времени, после утверждения инвестиционной программы ОАО "ГидроОГК".
То есть вы склоняетесь к тому, чтобы утвердить консервативный сценарий развития, зафиксированный в стратегии компании?
— Нет, я бы не стал так говорить. Есть определенные тенденции к сокращению плана объема ввода мощностей, в том числе ввиду инвестиционных ограничений. Очень многое будет зависеть от государства — подтвердит ли оно свои интересы в секторе,— а также его готовность их софинансировать.
Каким образом предполагается оформить государственные инвестиции в проекты компании? Есть опасения, что доля миноритарных акционеров может быть легко размыта.
— Все крупные проекты у нас реализуются в рамках SPV (special purpose vehicle, проектная компания.— "Деньги"). Будут ли они консолидироваться на балансе ГидроОГК и как именно это будет происходить — решат сами акционеры. Все механизмы для этого уже существуют, и ничего придумывать не нужно. Я считаю, что существующее законодательство достаточно хорошо защищает интересы акционеров.
Ввод в строй новых генерирующих мощностей требует привлечения большого числа строительных подрядчиков, которых сегодня в России не хватает даже для реализации проектов в гражданском строительстве. Как вы предполагаете решать эту проблему?
— Проблема с подрядчиками сейчас наблюдается во всем мире. В этом мы не одиноки. Происходит резкий рост спроса на энергоресурсы и как результат — на строительство новых мощностей. Уже сейчас мы видим по своим объектам снижение качества выполнения работ, затягивание сроков, но при этом повышение цен.
Логика подрядчика понятна: если мы хотим, чтобы он завтра реализовал более крупный проект, значит, он, как и мы, должен заложить в цену инвестиционную составляющую, которая позволит ему развиваться. Проблема в том, что он просит более высокую цену уже сейчас, а наш график либерализации цен достаточно жестко прописан.
Тем не менее строительство ведется. Во-первых, мы владеем четырьмя институтами, собственной компанией--организатором строительства. Отдельно стоит строительное подразделение, созданное специально для реализации совместного с государством проекта "Богучанское энергометаллургическое объединение" (БЭМО). Сейчас на строительстве Богучанской ГЭС работает более 4 тыс. человек — это самое крупное энергетическое строительство в России. Их опыт для нас, безусловно, полезен, но мы не можем их привлекать на другие проекты. Во-вторых, мы привлекаем те инженерные и строительные кадры, которые создавались в стране десятилетиями и сегодня представлены государственными или коммерческими структурами. В-третьих, мы обсуждаем участие иностранных инжиниринговых компаний. В частности, ведутся работы с канадской SNC-Lavalin, имеющей опыт на объектах в условиях, схожих с российскими.
"Покупка сбытовых компаний позволит нам получить синергию с основными активами"
Нельзя, наверное, исключать, что государство, являясь основным акционером, будет решать с помощью компании и какие-то социальные задачи или, например, задачи по развитию восточных территорий?
— Действительно, в мире есть случаи, когда государство использует гидроэнергетику для решения так называемых социальных задач — такие примеры есть и в США, и в других странах. На самом деле, инвестируя в такие проекты, государство решает экономические и политические задачи. Строительство ГЭС всегда ведет к активизации развития территории.
В нашем случае имеет место уникальная ситуация, когда ГидроОГК становится крупнейшей публичной компанией с большим числом акционеров, ориентированной на достижение рыночных результатов. Конечно, акционеры должны понимать, что ГидроОГК не является объектом спекулятивных вложений. Компания нацелена на рост производственных показателей и акционерной стоимости. Участие государства подчеркивает стратегическое значение компании для страны, востребованность ее продукции.
Но, как мне кажется, сегодня для государства приоритетными являются социальные проекты, и нет оснований считать, что оно будет действовать вопреки мировой практике...
— Есть согласованные правила либерализации рынка электроэнергии, где нет преференций для ГидроОГК или Росэнергоатома. Мы работаем на либерализуемом рынке по единым для всех энергетических компаний правилам.
Опасения того, что государство с помощью участия в компании решает какие-то свои задачи, наверное, могут быть связаны с тем, что нам переданы некоторые объекты — Бурейская ГЭС, Усть-Среднеканская ГЭС, Богучанская ГЭС, Саяно-Шушенская ГЭС, Зарамагские ГЭС, Ирганайская ГЭС, Кашхатау ГЭС. Мы должны их достроить, вывести на рынок и получить экономический эффект от этих проектов. Это историческое наследство компании, и мы можем направить свои усилия на решение экономической задачи.
Вне сомнений, задача менеджмента компании состоит в том, чтобы таких обременений было как можно меньше. Мы развиваем прозрачные отношения с инвесторами, поэтому объясняем рынку всю специфику проектов. Сотрудничество с государством, с точки зрения инвесторов, имеет свои минусы, но, бесспорно, оно имеет и свои плюсы.
Возможен ли сценарий, что в регионах Сибири и Дальнего Востока ГидроОГК придется субсидировать местную промышленность? В частности, насколько близки к рыночным тарифы, согласованные с алюминиевыми производителями?
— Пока еще рано говорить о системе долгосрочных контрактов с крупными потребителями. В настоящий момент принято решение совета директоров РАО "ЕЭС России" о заключении единственного контракта, который базируется на исторических условиях: я имею в виду особенности приватизации Саяно-Шушенской ГЭС. Контракт позволит хеджировать, например, риски нулевых цен в Сибири и получать дополнительные доходы при сверхблагоприятной цене на алюминий. В ближайшее время новых подобных контрактов не планируется, поэтому говорить о субсидировании я бы не стал.
Можем ли мы говорить о том, что при либерализации рынка электроэнергии у существующих ГЭС появится возможность получать сверхприбыли? И, соответственно, о необходимости регулировать этот уровень прибыли, например, водным налогом?
— При существующей напряженной инвестиционной программе не представляется целесообразным увеличивать налоговую нагрузку на компанию. Если, конечно, государство хочет, чтобы программа была реализована. Нет смысла в том, чтобы сначала инвестировать бюджетные средства, а потом их через налоги изымать. Осмысленная политика должна проявляться в том, что если государство в скорые сроки хочет достигнуть обозначенных целей, то оно может отменить водный налог для строящихся ГЭС. Такая практика существует в Канаде, и она позволяет привлекать хорошие инвестиции в сектор.
Крайне важным для ГидроОГК является либерализация рынка мощности. Ожидалось, что этот рынок начнет функционировать в 2007 году, однако даже сейчас его еще нет на законодательном уровне...
— Более того, можно сказать, что рынок мощности является для нас ключевым. Сегодня здесь формируется более половины выручки компании. Либерализация позволила бы нам достичь по данному направлению еще больших успехов. Ведь ГидроОГК является одним из важнейших системных игроков рынка электроэнергии в стране. Собственно, единой энергосистемы не было бы создано, если бы не Жигулевская ГЭС, которая когда-то взяла на себя роль поставщика мощности и регулирования объема предложения в сети.
Маневренность в выработке электроэнергии — наше ключевое преимущество, которое мы планируем усиливать. Так, к 2020 году доля мощностей компании, которые способны оказывать услуги по вторичному регулированию частоты и мощности, может вырасти с 27% до 70%. Мы надеемся, что к моменту реорганизации РАО "ЕЭС России" нормативная база для формирования рынка мощности будет готова.
Компания довольно неожиданно для наблюдателей приняла участие в покупке энергосбытовых компаний. Говорят даже, что компания помогает РАО ЕЭС довести продажу активов до конца, выкупая активы на себя. Насколько основательно такое предположение?
— Покупка "сбытов" — это вполне ожидаемое событие для тех, кто внимательно читал нашу стратегию. Там достаточно четко прописано место этого бизнеса в корпоративной структуре ГидроОГК. Мы провели масштабное маркетинговое исследование и выяснили, что покупка сбытовых компаний позволит нам получить синергию с основными активами, которая заключается в первую очередь в наличии у ГидроОГК гарантированного потребителя и возможности получения дополнительного дохода от участия в розничном рынке электроэнергии и мощности.
По каким критериям происходил выбор регионов для входа в "сбыты"?
— Мы приобрели компании в Красноярском крае, Чувашии и Рязанской области. Во-первых, после длительного анализа мы пришли к выводу, что это достаточно интересные компании среди прочих. Во-вторых, компании распределены между двумя ценовыми зонами, что для нас принципиально важно с точки зрения присутствия на рынке: торги электроэнергией и мощностью проводятся отдельно по европейской части и Сибири.
Вы считаете, что для ГидроОГК допустимо отвлекаться на небольшие бизнесы в виде сбытовых компаний?
— На самом деле это достаточно серьезные и ответственные бизнесы с десятками, сотнями тысяч клиентов и миллионами конечных потребителей. Совокупный объем выручки от продаж составляет более половины в сравнении с выручкой от продаж ГидроОГК.
Предполагаются ли новые приобретения в этом секторе?
— Новых приобретений пока не планируется, но, если бы они и планировались, наверное, я бы и не стал об этом рассказывать, чтобы не привлекать внимание к компаниям, которые мы рассматриваем. Сейчас нам важно посмотреть, как будут работать уже существующие активы.
Отдельные ГЭС, вошедшие в ГидроОГК, показывали достаточно неплохие финансовые показатели. Есть опасения, что эффективность объединенной компании будет ниже из-за более высоких административных издержек, ухудшения уровня управляемости?
— Наоборот, я ставлю задачу повышения эффективности в ГидроОГК. В частности, показатель рентабельности собственного капитала (RОЕ) предполагается увеличить с текущих 3,6% до 9% к 2020 году. Логично, что мы можем оптимизировать закупки, получить большую маневренность при управлении складскими запасами, а также привлечь более эффективные технологии как в управлении, так и на производстве. Мифы о раздутом административном аппарате явно основаны не на нашей фактуре.