рассказывает Ольга Лузина
Группу G.R.A.V. устроили четверо аргентинцев — Орасио Гарсиа-Росси, Хулио Ле Парк, Франсиско Собрино и Хуго Демарко. Гарсиа-Росси и Ле Парк сблизились в 1950-х, во время волнений в худшколах Буэнос-Айреса, когда студенты требовали курсов современного искусства. Четверка соревновалась в живописи на пленэре (в основном виды Буэнос-Айреса), украшала витрины магазинов и городские кварталы. Потом друзья решили посмотреть Париж и остались там в период расцвета беспредметности — ташизма, вариаций американского абстрактного экспрессионизма и живописи действия. Им нравились геометрическая абстракция Мондриана, конструктивизм и особенно Виктор Вазарели, который еще в 1930-х прокладывал дорогу оп-арту, а затем и кинетизму. Аргентинцам помогла галеристка Дениз Рене, главный в Париже меценат подобного искусства. Вскоре к ним присоединились местные — Франсуа Морелле и Жоэль Стейн. Но решающим, видимо, стало знакомство с сыном их кумира Вазарели Жан-Пьером Иваралем, активно продолжавшим отцовское дело. Эти 30-летние парни и организовали в 1960 году G.R.A.V.— Groupe de Recherche d`Art Visuel ("Группу исследования визуальных искусств"). Она продержалась лишь восемь лет, но успела стать передовиком оп-арта и кинетизма в Европе.
Избавиться от рефлексии и раскопок истории, от мистики и эстетизма, уйти от культуры, убеждений, вкуса, из-под власти музеев и галерей — вот чего они хотели. Писали соответствующие манифесты: "Больше не должно быть произведений исключительно для: культурного глаза, чувствительного глаза, интеллектуального глаза, эстетского глаза, любительского глаза". Если зритель должен прочесть 20 страниц, чтобы понять искусство, то это уже не искусство, а литература и образование; культура давит, навязывает объяснения, зритель остается пассивным и зависимым. Отсюда художественная политика: разрушить эту ситуацию, оставить только визуальный образ, разъедающий зрение и проникающий в сознание. Реакция на оптическую иллюзию пространства и движения — это ведь просто рефлекс. Вы, конечно, можете искать мистику и трансценденцию, лишь бы никто к вам с этим не лез. Ле Парк довольно долго развлекался с решеткой из квадратиков 14 цветов и даже рассчитал, что, создавая одну гуашь в два дня, он исчерпает цветовую комбинаторику за 150 лет. Он же писал некоторые вещи по сотне раз, штампуя, как гравюры, чтобы снизить цены. Вдохновение, говорите? Глубины подсознания? Пусть искусствоведы заткнутся.
Если исходить строго из традиционных пластических ценностей, оп-арт и кинетизм — это промышленная эстетика, дизайн, работа с электронными медиа. Что угодно, но не искусство. Что за искусство такое, если его можно повторить с помощью линейки и карандаша? В видах анонимности художники G.R.A.V. не ставили подписи, и все равно у каждого из них узнаваемый стиль. Гарсиа-Росси, пока существовала группа, исследовал свет и движение, делая конструкции с меняющимися цветами и светящиеся коробки и цилиндры, которые зрители могли вращать сами. Увлекся лингвистикой — сделал "Движущуюся азбуку", где каждой букве придавалось движение сообразно ее форме и фонетике. Ле Парк систематически разрабатывал каждый метод, пока не находил другой. Еще до возникновения G.R.A.V. он успел поиграться с комбинациями черных и белых квадратов, треугольников и кругов, называя их "Двойными прогрессиями", "Двусмысленностями", "Реальностями и виртуальностями", но, бывало, и "Исходя из одного изображения неба у Ван Гога". В 1960-х, все еще в черно-белый период, он сооружал мобили и объекты из пластмассовых лент, работал со смещаемыми частями изображения. Собрино и Морелле исследовали оптические фокусы с сеткой, превращенной в различные геометрические формы; Стейн создавал комбинации кругов, набранных из ярких, почти светящихся цветов.
Выставка состоит из 40 работ G.R.A.V. из музеев и частных коллекций. Обещают и вещи из 1960-х, и написанные в последнее десятилетие. Половина — произведения Гарсиа-Росси; устроители выставки оправдывают такую диспропорцию его лидерством в группе. А вот сами участники G.R.A.V. никого не выделяли. Даже Ле Парка, который в 1966 году получил первый приз за живопись на Венецианской биеннале, обойдя Роя Лихтенштейна. Пожалуй, здесь было больше политики, чем художества. США и Европа бились за художественное лидерство, в прошлый раз в Венеции выиграл Раушенберг, и аргентинец Ле Парк оказался компромиссным кандидатом. Таким образом, знаменитым художником был объявлен член группы, стремившейся разрушить само понятие "знаменитый художник". Признание сделало Ле Парка символом группы, но и создало в ней напряженность, во многом спровоцировав распад G.R.A.V. в 1968 году.
Дальше каждый плыл сам по себе. Ле Парк продолжал писать картины. Гарсиа-Росси мастерил кинетические коробки, а с 1978 года постепенно возвращался к живописи; в последние годы он пишет "цветосвета" — картины из концентрических кругов, расходящихся лучей, светящихся палочек и трубок. Дальше всех заплыл Ивараль, выдумав в 1975-м "числовое искусство": изображение программировалось на компьютере и затем исполнялось вручную. Возможно, здесь повлиял композитор и архитектор Янис Ксенакис — он математически моделировал свои партитуры, а в 1979-м по его проекту построили спецкомпьютер UPIC, музыку на котором можно было рисовать.
Путь из оп-арта в кинетизм логичен: свет требует третьего измерения, к тому же кинетизму присущи волшебство движения и приключенческий привкус научной фантастики. И все же оп-арт оказался более живучим, нежели кинетизм,— во многом благодаря привычной двухмерности. Это все-таки живопись, ее легче продавать и выставлять. Легче понимать, точнее, легче не понимать. Круги, квадраты, спирали, сегменты ни к чему не отсылают и ни на что не намекают, выскальзывая из истории искусства, обходя мифы вдохновения, творения, уникальности. Это вполне в духе 1960-х. Ленд-арт вытаскивает искусство из музеев и галерей. Минимализм сводит самовыражение к увязке краски и основы. Поп-арт ни в грош не ставит эстетическую традицию, питаясь масскультом и дизайном. И все старательно уничтожают границы между искусством и жизнью. Но искусство все равно восстанавливает себя в границах. Наследники художников G.R.A.V. и собиратели давно подписали их картины, хоть и на обороте.
Санкт-Петербург, Эрмитаж, с 16 мая по 14 сентября