5 мая в СССР ежегодно отмечался день печати. Однако настоящим днем прессы по праву можно было считать 1 сентября, когда начиналась подписка на газеты и журналы. О муках советских подписчиков вспоминал обозреватель "Власти" Евгений Жирнов.
Метод Троцкого
Еще несколько лет назад можно было с полной уверенностью утверждать, что печать в России больше чем печать. В коварных замыслах по развращению умов ее подозревали практически все русские императоры. А большевики задолго до революции считали ее одним из главных средств завоевания умов, а вслед за ними и власти. Ленин еще в 1901 году писал:
"Роль газеты не ограничивается одним распространением идей, одним политическим воспитанием и привлечением политических союзников. Газета — не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор. В этом последнем отношении ее можно сравнить с лесами, которые строятся вокруг возводимого здания, намечают контуры постройки, облегчают сношения между отдельными строителями, помогают им распределять работу и обозревать общие результаты, достигнутые организованным трудом".
Будущий вождь мирового пролетариата обращал особое внимание соратников на правильное снабжение газеты информацией с мест и правильное ее распространение. И все его последователи строго следовали указаниям Ильича. Усилиями Молотова и Сталина "Правда" стала не только главной газетой Страны Советов, но и превратилась в обязательное утреннее чтиво любого мало-мальски значимого руководителя — от председателя колхоза и сельсовета до наркома и члена ЦК. Из передовицы "Правды" каждый из них узнавал, какова политическая линия на текущий момент, а из объемных статей — что и в какой последовательности нужно делать на производстве и на полях. А чтобы ценные указания как можно быстрее доходили до всех и каждого, применялись новейшие достижения науки и техники: статьи из "Правды" зачитывали по радио, передавали телеграфом для опубликования в местной печати. Позднее матрицы, с которых печаталась газета, стали отправлять самолетом в типографии крупных городов, чтобы и там руководящие читатели получали всю полноту указаний лишь с малым отставанием от московских коллег.
На этом фоне быстро забылось то, что в первые послереволюционные годы коммунистическим газетам приходилось бороться за читателя и печатать материалы, отчетливо отдающие желтизной. Или привлекать в число авторов самых талантливых писателей и журналистов. Но главное, забылось то, кто, как и когда придумал самое эффективное средство борьбы с конкурирующими изданиями. Причем это была не цензура и не вульгарное запрещение скопом всех идеологически чуждых изданий. Оба метода к 1919 году себя исчерпали — все буржуазные издания на территориях, контролируемых большевиками, уже запретили. А всю прессу фракций и уклонов РКП и сочувствующих или не враждебных ей организаций бесконечно и довольно бесполезно предупреждали о необходимости держаться в установленных рамках.
Именно тогда, в апреле 1919 года Троцкий выступил на Политбюро с критикой состояния советской прессы. Он объяснил товарищам, что качество печати большинства ежедневных изданий в РСФСР настолько скверно, что прочитать текст решительно невозможно. Но главное, остро дефицитная бумага и типографская краска тратятся на выпуск ненужных и непопулярных газет и журналов в ущерб крайне необходимым партии для достижения ее целей. Идея хитроумного Льва Давидовича была принята товарищами на ура. Ведь таким образом можно было избавиться от изданий политических конкурентов, ничуть не испачкав рук. "Бумаги нет, дорогие товарищи!" — и вопрос отпадал сам собой. При этом сами члены Политбюро пребывали в полной уверенности, что близкие к собственному телу издания они всегда смогут обеспечить бумагой. И не по таким сложным вопросам удавалось договариваться.
Метод Сталина
Принцип Троцкого действовал даже во времена НЭПа, когда вопрос с бумагой, казалось бы, мог решаться легко с помощью денег. Хитрость заключалась в том, что отечественных производств для ее выпуска явно недоставало, а закупки за рубежом в рамках госмонополии внешней торговли могли осуществлять исключительно уполномоченные партией и правительством органы.
Запущенный Троцким механизм продолжал действовать и после того, как его создателя низвергли с политических высот и выдворили из страны. В СССР в конце каждого года начинался долгий и мучительный процесс распределения бумаги между республиками, областями, издательствами и изданиями. Однако до тех пор, пока окончательное решение любого вопроса оставалось в руках одного человека — вождя и учителя всех советских народов, споры о бумаге редко доходили до грани, отделяющей дискуссию от свары. А предложение на советском печатном рынке с конца 1930-х годов вплоть до середины 1950-х полностью удовлетворяло спрос.
Ничего удивительного в этом не было. Достаточно долго грамотность населения оставляла желать много лучшего, и слово "Правды" доносили до рабочих и колхозников во время коллективных читок газеты.
Кроме того, достаточно взять советские издания 1940-х годов, чтобы убедиться, что различные четырехполосные газеты, вышедшие в один день, в реальности различались лишь последней полосой, поскольку на первых двух располагались главным образом одни и те же официальные материалы. На третьей, международной, публиковались одни и те же сообщения ТАСС. А собственные тексты каждого издания на четвертой полосе писались таким сермяжным языком, что также сливались в единый текст. Единственным исключением на общем фоне стала "Литературная газета", специально придуманная Сталиным, чтобы запускать "пробные шары" — высказывать мысли, несколько отличные от официального мнения, чтобы посмотреть на реакцию страны и мира. Однако "Литературка" с ее ограниченным тиражом в сталинские времена оставалась исключением, подтверждающим общие правила.
Именно поэтому никаких проблем с подпиской у советских граждан не возникало. Чтобы быть в курсе событий, достаточно было читать любую из газет. Причем к услугам граждан были специальные стенды, на которых с раннего утра вывешивались все ежедневные издания. Препятствием на пути потенциального подписчика к почтовому отделению служил и финансовый фактор. Подавляющему большинству граждан СССР с таким трудом удавалось привести расходы в соответствие доходам, что думать о получении сколько-нибудь значительного количества изданий на дом не приходилось. Из-за этого в то время существовала коллективная подписка на журналы, когда несколько родственных или приятельствующих семей сбрасывались на подписку, а потом по очереди читали полученное издание.
Ну а главным, с точки зрения верных ленинцев, способом распространения "коллективных агитаторов и организаторов" стала обязательная подписка коммунистов на партийные, а комсомольцев — на комсомольские газеты. Причем зачастую активистов насильственно подписывали не на центральные, а на местные издания. Ведь на них областное и республиканское руководство выбивало лимиты бумаги, которые требовалось обосновывать. Такие же трюки проделывались в крупных министерствах и ведомствах, имевших отраслевые издания. И каждый офицер, к примеру, обязывался подписаться либо на "Красную звезду", либо на окружную армейскую газету.
Ситуация резко изменилась с началом оттепели, когда в журналах стали печататься немыслимые прежде повести и романы, а газеты начали писать не только об отдельных недостатках советской жизни, но и помещать вполне вольнодумные по сталинским меркам статьи. Однако денег, чтобы подписаться на все, по-прежнему не хватало, да и образовательный уровень большинства советских граждан оставался таким, что интеллектуальная подпитка оказывалась ненужной роскошью. А то, что полагалось знать, рассказывали на лекциях и политзанятиях.
Метод Брежнева
Настоящие проблемы с подпиской на прессу начались в брежневские времена. Главную роль в их появлении сыграло "неуклонное повышение материального и культурного уровня трудящихся", о котором неутомимо писала советская пресса. У населения появились деньги, свободное время и внушенная пропагандой вера в то, что советский культурный человек — самый читающий в мире. Те же, кто не верил пропаганде, пытались найти в отечественной прессе хотя бы крупицы информации о несоциалистической жизни, хотя сами же и говорили, что в "Известиях" нет правды, а в "Правде" нет известий.
Однако не менее важной проблемой оставалось то, что метод Троцкого продолжал действовать и десятилетия спустя. Бумагу, как повелось, делили жестко, упорно и используя в качестве аргумента близость к Леониду Ильичу или важность ведомства или региона в жизни страны. Именно поэтому немалую часть бумаги получали республиканские и областные издательства, а "Красная звезда" и прочие армейские газеты выходили тиражами, соответствующими не количеству читателей, а давности знакомства министра обороны маршала Гречко с генеральным секретарем. Предельно завышенными были и тиражи газет на языках народов СССР.
От народа в ЦК, Совмин и редакции пошли возмущенные письма. В 1975 году москвичка Борисова писала:
"Из года в год становится труднее подписаться на некоторые журналы, например на "Вокруг света", "Юный натуралист" и другие. Бумага тоннами летит на макулатурную продукцию, и вам это давно известно! Одни "красивые" телеграммы с цветочками чего стоят. Уж не говорю о всякой ведомственной расточительной макулатуре. Сколько об этом уже написано... Неужели все это об стенку горохом? У нас в Тушине картина такая: в отделении Д-480 в ночь на 1 сентября становились в очередь с вечера. Утром, словно на потеху прочной очереди, выбросили всего четыре экземпляра "Вокруг света" и два "Юного натуралиста". Я уж не говорю о "Неделе". Это можно только по блату. Разве это не безобразие, что именно на интересные издания и нельзя подписаться? Об этом должны всерьез подумать органы, ведающие тиражами журналов. Их надо увеличивать вдвое, втрое! А они застыли, и ни с места. Это, наверное, стотысячное письмо по этому вопросу. Но все же хочу верить, что таких писем накопится и тиражи увеличат".
Однако время шло, а тиражи популярных изданий оставались без изменения. Три года спустя, в 1978 году дошло до того, что все более или менее популярные издания, даже "Правду" и "Известия" стали выписывать только с "нагрузкой" из неходовых газет и журналов, которые требовалось куда-то сбыть. Поток писем резко возрос.
"У нас в Харькове,— писал П. Г. Ласковый,— "ограничена" подписка на периодические издания. Преподавателя ХАДИ "в нагрузку" к "Известиям" заставили подписаться на журнал "Под знаменем ленинизма" и поставили условие: обязательно выписать еще и одну из местных газет. Сотруднику института ВНИИмонокристалл в нагрузку к газете "Правда" навязали журнал "Изобретатель и рационализатор" (хотя по роду работы он весьма далек от изобретательства и даже рационализации) и ту же местную газету. А супружескую чету, работающую в институте Ниохим, подписали — каждого в отдельности! — на журнал "Политическое самообразование": только так они выписали журнал "Здоровье"... Где же истинная причина такого бедствия с подпиской?"
Разъяснения народу дал начальник агентства "Союзпечать" Леонид Барашенков, который со страниц газет предложил населению пережить временные трудности, выписывая дефицитные издания коллективно, а еще лучше, читая их в библиотеках. После этого поток писем разъяренных граждан превратился в настоящую лавину.
"Стыдно читать рекомендации тов. Барашенкова,— писал из Москвы подписчик советской прессы с 1927 года, не назвавший свою фамилию.— Государственная организация расписывается в своей беспомощности! Но если она сама не может правильно, в соответствии с нормами советской жизни провести подписку, то почему бы не обратиться за помощью в ЦК, в правительство? Что проповедует Барашенков? Подписку сообща с соседями. Так это же ход в 30-е годы? Ездить в библиотеку за пять остановок? Но и это не выход. Я люблю читать на сон грядущий и стучаться к соседям, конечно, не пойду. Мне нужна газета дома. Своя. Нет бумаги? А сколько мукулатуры лежит в магазинах. Забиты полки. Годами. И потом — почему не купить в других странах? Ведь распространение печати — это же бизнес! Доход в казну. Раньше тот же Сытин распространением дешевых изданий наживал миллионы. И мы считаем его не капиталистом, а "просветителем", потому как делал он доброе дело. Но где же наши советские просветители — издатели, если они не только газеты, но и "Малую землю" не могут дать людям в достатке? Нет бумаги! А почему же навязываются другие издания? Дочери на работе дали "Работницу" (по жребию!), но обязательно с нагрузкой (с "Учительской газетой" и "Красной звездой")! А она не учитель и не военный... Вот и будут валяться две ненужные ей газеты.
Некоторые издания, говорит тов. Барашенков пойдут через киоски. Ничего из этого не выйдет: нужны большие тиражи, иначе будет немало злоупотреблений, распространения из-под полы, знакомым. Там, где я живу, поблизости три киоска. Но за год я ни разу не видал в них московских литературных журналов, зато "Памир" и "Неман" есть всегда. "Красная звезда" лежит до вечера, но "Московской правды" уже нет в 7 утра. Скажите, разве это правильная тиражная политика?
Смешно читать и о том, что "сумки почтальонов стали тяжелы". Чему это свидетельство? Беспомощности связи! Давайте возродим "традицию" 23-25 годов. Тогда газеты мы получали сами на почте. Но ведь "Союзпечать" получает большие отчисления от издателей за доставку. Мало — добавьте еще! В старой России была градация, печаталось об этом на номере газеты: в Москве, на станциях жел. дорог — одна цена, в других местах — другая...
Короче говоря, надо возродить былое хорошее правило — каждый может выписать то, что хочет. Как хлеб: берешь — какой хочешь. А газета — хлеб духовный. Почему же появляется запрет на этот хлеб? Надо бы объявить (сначала хотя бы на один год) свободную подписку: пусть сами потребители проголосуют, какие они издания хотят иметь. А иначе своей практикой мы даем только почву для буржуазной пропаганды против нас.
Ну, и о подписке "по знакомству". Без нее не обойтись, раз нет законного пути. У меня широкий круг знакомств. Сентябрь потратил на "хождения" — от Госплана до Академии наук и высших военных начальников! Порой просто стыдно было (через одного маршала выписал... "Советский спорт"), зато выписал все, что хотел. Но разве этот метод можно назвать коммунистическим? Сознательно не даю ни адреса, ни имени своего. Боюсь репрессий со стороны Барашенкова. Придет и отберет у меня газеты. И останусь без хлеба духовного!"
Естественно, никакой свободной подписки не объявили, да и все прочее оставили без изменений. И на это, в свою очередь, чутко отреагировали работники почтовых отделений. Москвичка Л. Богачева писала в ЦК:
"То, что проделали ныне в нашем отделении связи (Д-448), превзошло все самое худшее. Как всегда, с вечера 31 августа у почтового отделения стали собираться желающие выписать наиболее дефицитные издания. И простояв всю ночь, только утром мы узнали, что работники почты за два дня уже составили свои списки. В результате почти весь дефицит забрали (вряд ли только для себя?!) работники отделения связи. Когда же мы стали жаловаться, в ответ услышали: "Сейчас везде так. В любом магазине любой дефицитный товар распределяется между своими, а на прилавок выбрасывается лишь то, что остается. А мы чем хуже?" И услышали такое мы от начальника отделения, которая для такой "организации" подписки специально вышла из отпуска. Никто из нас, простых смертных подписчиков, не стал уже сомневаться в том, что за этим искусственным ограничением нас кроется спекуляция — спекуляция духовной пищей! Вдумайтесь в это: что может быть хуже?!"
Принцип Троцкого перестал действовать только в перестройку. Началась безлимитная подписка вкупе с массовым отказом почтальонов носить неподъемные сумки. Потом почта отказалась работать в выходные, и редакции и типографии были вынуждены подстраиваться под ее график. Затем население перестало осознавать себя самым читающим и культурным. А у немалой его части не оказалось средств на подписку. А теперь подписка стала невыгодной для почты. На прошедшей недавно встрече руководители печатных изданий коллективно попросили правительство дотировать связистам этот вид услуг из госбюджета. Но вряд ли из этого что-то получится. Ведь теперь "коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор" — телеканалы, а управлять ими и проще и дешевле, чем дотировать подписку множества не всегда управляемых изданий.
ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ ИСТОРИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ В РУБРИКЕ АРХИВ