Продолжается Эдинбургский театральный фестиваль и параллельно с ним независимый фестиваль Fringe, об открытии которого Ъ писал 16 августа. По негласной традиции, спектакли Fringe оцениваются критикой по особой шкале. Верхнюю ступеньку в ней занимает оригинальность замысла — она ценится гораздо выше, чем добротное исполнение.
Политика открытых дверей, вот уже много лет проводимая дирекцией Fringe (в буквальном переводе — край, кайма) привела, наконец, к тому, что даже самые добросовестные зрители, оставившие на сон часов шесть, а все остальное время разрывающиеся между просмотрами, могут охватить всего 2-3% программы.
Тем не менее общее мнение уже сложилось: названы лидеры "оригинального жанра" — новое прочтение джойсовского "Улисса" (польский спектакль "Да", который москвичи, кстати, уже видели прошлой осенью) и очередная версия биографии Генриха VIII (спектакль английского Natural Theatre "Генрих VIII: дневник серийного убийцы").
Казалось бы, само слово "дневник", вынесенное в заглавие постановки, предполагает некоторую долю литературности. На деле совсем не так: "Генрих VIII..." сделан по образу и подобию телевизионных шоу с активным участием аудитории. С этим, правда, вышла небольшая накладка: простые зрители охотно подключались к актерским импровизациям, но иначе повели себя критики, сидевшие в зале. Обращенный к ним призыв исполнителя главной роли и одного из соавторов пьесы Ральфа Озвика (Ralph Oswick) подняться на сцену, остался без ответа. Растерявшаяся во время просмотра критика поспешила взять реванш в фестивальных отчетах. Как заявил обозреватель The Times Бенедикт Найтингейл (Benedict Nightingeil), "каждый имеет право на то, чтобы сидеть тихонько, ни в чем не участвуя. Даже критик. А театр, это право оспаривающий, демонстрирует лишь издержки собственного вкуса".
Всеобщее внимание привлекли и две постановки, показанные в "Траверс-театре": "Московские станции" — сцены из жизни российского алкоголика в исполнении Тома Куртинея (Tom Courtinay) и "Свобода, Оригон" — история молодой женщины, отправившейся на поиски могилы отца (американца польского происхождения), который был расстрелян коммунистами в крошечном польском городке, на удивление схожим с Твин Пиксом из фильма Линча.
Вообще за "Траверс-театром", кажется, надолго закрепилось определение "сердце Fringe". А на роль легких фестиваля претендует входящая в негласное объединение Superfringe "Зала для ассамблей". Однако, по мнению наблюдателей, в этом году легкие дышат не очень хорошо. Хотя ожиданий на их четкий ритм возлагалось немало. Особый успех предрекали моноспектаклю "Ух! Ах!" (Gee! Woo!), придуманному Стефеном Динсдейлом (Stephen Dinsdeil) и разыгранному великолепным актером Джеймсом Холмсом (James Holmes), оба фавориты прошлогоднего Fringe. Но оказалось, что история европейца, отправившегося за острыми ощущениями в Нью-Йорк, где, вдохновившись образом Энди Уорхола, он заказывает себе светлый парик, в котором и щеголяет до конца спектакля — довольно быстро наскучила зрителям.
Образ отца поп-арта, возникающий на подмостках "Залы для ассамблей", все же не очень типичен для фестиваля. Тем более, что при декларированном почтении к оригинальности, эдинбургская публика, как оказалось, очень любит простые человеческие истории. Именно этим, должно быть, вызван шумный успех вполне непритязательного спектакля "Off Out" — картины из жизни йоркширской проститутки. Сыгравшая главную роль Сара Парк (Sarah Park) тут же стала любимицей фестиваля, а ее остроумная, волевая, хладнокровная героиня — чуть ли не идеалом женщины. Что касается драматурга Джилла Адамса (Jill Adams), он, кажется, один из немногих представленных на Fringe авторов, кто усвоил простую истину: и расположившихся "по краям", и тех, кто в центре, интересует в общем одно и то же. А потому история страстей одинокой женщины — сюжет не только вечный, но и беспроигрышный.
МАРТЫН Ъ-МАЛАХОВСКИЙ