Конкурс архитектура
В Вильнюсе завершился конкурс на проектирование очередного филиала музея Гуггенхайма. Победу одержала Заха Хадид. О ее проекте — ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
В конкурсе соревновались три архитектора — Даниэль Либескинд, Массимилиано Фуксас и Заха Хадид ("Ъ" рассказывал об этом 8 апреля). Сам по себе этот конкурс оказался серьезным пиар-событием. Его итог — событие уже художественное, однако оценить его с архитектурной точки зрения трудно.
Победа Захи Хадид предсказуема. Музей Гуггенхайма в Вильнюсе пока не собираются строить, по определению фонда "Гуггенхайм-Эрмитаж", конкурс — "это изучение ситуации возможности строительства". Это означает, что на сегодняшний день задача проектирования музея сводится к эффектному плакату, изображающему музей,— здесь нет функциональных, практических задач, нет задачи вписаться в определенный бюджет, нужно только нарисовать картинку и приписать к ней громкое имя.
Можно предположить, что менеджмент Гуггенхайма действовал строго в соответствии с соображениями политкорректности. Все три архитектора — звезды первой величины, но разница все же есть. Массимилиано Фуксас — итальянский архитектор, но по происхождению он литовец и всегда это подчеркивает. Соответственно, его приглашение — уважение к стране. Даниэль Либескинд еврей, и для него создание архитектуры, в которой выражалось бы еврейское чувство пространства и формы,— сверхзадача, которую он программно формулирует в своих интервью и текстах. Для Литвы, и в особенности для Вильнюса, это, несомненно, символично — здесь до второй мировой войны была огромная еврейская община. А Заха Хадид просто мировая звезда, без всякой привязки к месту.
Ее победу можно объяснить и архитектурными резонами. Массимилиано Фуксас — серьезный архитектор-практик. За ним ярмарка в Милане, километр сложнейшей логистики мирового торгового комплекса, который одновременно работает как общеевропейская достопримечательность. Если бы музей в Вильнюсе строился реально, то с точки зрения функции его проект, несомненно, был бы лучшим. Но как плакатист он несколько проигрывает госпоже Хадид — у нее проще и эффектнее. Даниэль Либескинд со своим специфическим ощущением пространства, которое у него постоянно говорит о каких-то главных вопросах жизни и космоса, архитектор, слишком сложный для Гуггенхайма. Гуггенхайм все же супермаркет культуры, рассчитанный на массовый вкус, а с массами на языке основ бытия не разговаривают. Заха Хадид предлагает образ самый неконкретный и никакой — постройка ни на что не похожая и которой в Вильнюсе быть никак не могло. Это как раз то, что нужно.
Но забавно то, что ту же победу можно объяснить и в терминах той же политкорректности, повернутой в противоположную сторону. Оба ее конкурента слишком специфичны для данного места, а она в этой троице олицетворяет глобализм. Ну он и выигрывает.
Надо, вероятно, сказать, что в Литве все сделали правильно. В Вильнюсе хотят сделать новый Бильбао — испанский филиал Гуггенхайма, который сегодня рассматривается как базовая бизнес-модель для подобных затей. Вот мы в Перми, в конкурсе на местный музей тоже хотели получить Бильбао. Хотели, но что-то нас там повело в сторону, и в результате победил молодой московский архитектор Борис Бернаскони, а Заха Хадид получила утешительный третий приз. А в Литве что захотели — то и получили. Мировая звезда, странная форма — все как надо.
При этом, однако, проект Захи Хадид повторяет десятки ее таких же проектов в мире, и один из них — музей техники в Вольфсбурге в Германии — уже построен. Он похож на музей Вильнюса от общего абриса здания до абриса окон, литовский Гуггенхайм выглядит просто как вариант вольфсбургского проекта. Не совсем понятно, насколько такая вещь способна работать как общеевропейский аттракцион. С модными решениями есть такая проблема — через пять лет после своего появления, после того как их здорово растиражировали, они становятся совершеннейшей банальностью.
Ситуация выглядит так, что Гуггенхайм пытается продать Литве ноу-хау, которое сняли с производства пять лет назад. Вероятно, это способно произвести большое впечатление на соседнюю Белоруссию, но вряд ли на старую Европу. Это многое говорит о Гуггенхайме, заставляя предположить, что перед нами все же чистая пиар-акция, а не реальный проект. Старым плакатом можно поразить провинцию, но вряд ли на этом можно делать бизнес всерьез.
Но помимо Гуггенхайма это что-то говорит и о нас. Знаете, в Вильнюсе выиграла Заха Хадид. У нас на такие вещи даже в Перми не ведутся.