Гастроли эстрада
25 апреля в России впервые выступит ПОЛ АНКА, соавтор одного из главных хитов Фрэнка Синатры "My Way", сочинивший и спевший несколько сотен песен, включая вечнозеленые шлягеры "Diana", "You Are My Destiny" и "She`s A Lady" из репертуара Тома Джонса. Накануне выступления в клубе "Б1.Maximum" 66-летний певец и сочинитель поделился с БОРИСОМ Ъ-БАРАБАНОВЫМ мыслями о поп-музыке 1950-х и 2000-х, а также объяснил, что такое профессиональная этика на эстраде.
— Ваш московский концерт 25 апреля это часть европейского турне или специальный выезд в Россию, где вы прежде не были?
— Нет, весь март и апрель я гастролирую, а Москва будет финальной точкой тура.
— Обычно последний концерт тура музыканты называют "зеленым", это как окончание полевых работ — особый праздник, все поют, подшучивают друг над другом.
— Да. Кроме того, я никогда не был в Москве. Мне придется подойти к планированию шоу в вашем городе с особой скрупулезностью. Нужно будет предварительно оценить ожидания московской публики. Обычно мне хватает первых десяти минут шоу, чтобы почувствовать дух зала и, если нужно, что-то подкорректировать. Слава богу, уровень моей группы позволяет мне вести концерт в достаточно импровизационном ключе.
— Вы узнали, что такое успех, в совсем юном возрасте. На примере выпускников сегодняшних "фабрик звезд" и прочих подобных шоу мы можем видеть, как ранний успех напрочь срывает крышу артистам. Как вам удалось справиться с той популярностью, которая свалилась на вас после успеха песни "Diana" и других хитов начала карьеры?
— Есть большая разница. Вы, конечно, этого не помните, но тогда, в 50-е, общество не было так зависимо от информационных потоков, как сейчас. Когда мне, пареньку из Оттавы, было 16, рекорд-компании можно было пересчитать по пальцам одной руки, а шоу-бизнесу в целом было отдано всего три-четыре часа времени на телевидении. Поп-музыка была такой новой вещью, что к ней относились очень серьезно. Вокруг молодого исполнителя возникала преданная община, это были очень подкованные, просвещенные люди. Они относились к своим кумирам со всей возможной страстью. Сегодняшние ребятишки могут слишком быстро заработать деньги, технологии вокруг них слишком быстро развиваются, у них нет времени остановиться, трезво осознать свое место в этом мире, принять правильное решение, куда двигаться дальше. Они постоянно находятся в фокусе внимания массмедиа, как под микроскопом, и быстро теряют способность отличать плохое от хорошего, у них нет даже времени разбираться непосредственно с музыкой. Реалити-шоу сконцентрировано на взаимоотношениях героев и на поведении судей. А музыка — это все-таки не в первую очередь то, как ты выглядишь, что ты говоришь или какая у тебя сексуальная ориентация. Так что в мои времена было даже лучше. У тебя было достаточно времени, чтобы учиться своему ремеслу и учиться с достоинством проигрывать.
— А у кого вы учились?
— Юношей я работал в Лас-Вегасе. Мне приходилось выступать для мафии, я дружил с Фрэнком Синатрой и его друзьями, но это все были джентльмены. Я был младшим среди них, но у нас было принято заботиться друг о друге, защищать друг друга. Я совершенствовал свой талант, я слушал, что говорили старшие коллеги, учился у них работе — так формировалась этика этой профессии. Сейчас этики нет. Все хотят быстрых денег, быстрого успеха, но мало кто может дать четкое определение тому, чем он занимается. Новые времена, новые нравы.
— Сейчас принято считать, что лучшие композиторы-песенники остались в прошлом, вот как раз в 50-60-х. И тем не менее для своих последних записей вы отобрали номера из репертуара Nirvana, Soundgarden и других рок-героев 90-х. Неужели они к лицу человеку, который написал "My Way" и "You Are My Destiny"?
— Я предпочитаю фиксировать динамику жизни. То, что случилось с тобой полвека назад, никуда уже не денется. Но сегодня я ни за что не смог бы написать "Diana" или "You Are My Destiny". Свинг всегда был частью моей жизни. В начале 2000-х я взялся продюсировать молодого певца Майкла Бубле и понял, что для свинга есть окошко в сегодняшней действительности. Но мне показалось важным обратиться к песням, которые близки другой демографии. Я взял лучшие песни 80-х и 90-х и попытался зажечь в них другое пламя. Я стал экспериментировать с ними в студии, будучи готовым все бросить, если дело не пойдет. Я не хотел так уж сильно адаптировать их под Кола Портера или Джорджа Гершвина. Я делал что-то в своем собственном стиле и успокоился, только когда авторы песен, от Дейва Грола (экс-барабанщик Nirvana.— "Ъ") до Билли Джоэла, стали звонить мне в полном восторге.