Новую книгу Натальи Ключаревой "Россия: общий вагон" необходимо покупать в комплекте с первым номером журнала "Новый мир" за 2006 год, где этот роман и был впервые напечатан. Даже если вам глубоко безразлична тема хождения интеллигентов в народ, если по статусу в вашем читательском рационе нежелательны произведения, перенаселенные персонажами с "минусовой" зарплатой, вам, по крайней мере, будет любопытно понаблюдать за нынешней бойкой работой издательских цензурных ножниц.
Но сначала — о содержании романа. Молодая писательница Наталья Ключарева рискнула застолбить место по соседству с "Москвой--Петушками" Венедикта Ерофеева и "Желтой стрелой" Виктора Пелевина. Вагонные и перронные споры по-прежнему кажутся ей самым подходящим материалом для поисков "настоящей России". Только, в отличие от пелевинского Андрея из купе "Желтой стрелы", ее персонаж по имени Никита не стремится сойти с заколдованного поезда в реальный мир. Герой погружается в общий вагон, чтобы вдыхать странные запахи и впитывать зловонные истории. Бедная Антонина, которая "верила и мужу, и государству" и в конце концов пошла по миру с двумя маленькими детьми; несчастная старушка, которая тоже, наверное, кому-то верила, а теперь таскает тяжелые ведра в чужих парадных подъездах; бедовый учитель географии "и по совместительству борец за достойную жизнь в селе Дудки"; обиженные ветераны — все эти персонажи находят в лице интеллигента Никиты внимательного слушателя. Революционное отличие от ерофеевской поэмы в том, что ключаревские разговоры худо-бедно обходятся без священного для русской культуры горячительного напитка. Видимо, чтобы как-то компенсировать алкогольную индифферентность, автор заставляет героя то и дело падать в обморок. Только так Никита может справиться с тяжестью чужих откровений, а заодно пережить смерть возлюбленной.
Пока Никита накапливает истории униженных и оскорбленных, повествование лишь набирает силу. Но только читатель приноравливается к своеобразному, не лишенному юношеского максимализма и ребяческого остроумия слогу Натальи Ключаревой — как происходит довольно чувствительная встряска: единая сюжетная линия разделяется на две. Причем автор не собирается объяснять, какой из вариантов развития сюжета ему важнее, а какой — только ширма. Рядом с фантастическими картинами городской революции (надо сказать, довольно вторичными) Наталья Ключарева малюет другие фрески. А именно благостные сцены деревенского спасения. В местечке под названием Горки под крылом местного батюшки поселяются и та самая старушка с ведрами, и знакомый Никиты молоденький гомосексуалист тяжелой судьбы, который, сбежав из грешного города, теперь с удовольствием дефилирует мимо коровника в резиновых сапогах, ватных штанах и пальто от Yoshi Yamamoto. Все это, конечно, трогательно, но градус литературщины все же зашкаливает — и гораздо сильнее, чем, например, в "Никите Рязанском" и других "русских" песнях Бориса Гребенщикова, с которыми роман ассоциируется.
Теперь, наконец, о цензуре. Не знаю, под каким "прессом" живет издательство "Лимбус", но в книжном варианте не оказалось ключевой сцены встречи Никиты с Президентом. Напомним, что журнальный вариант романа подарил нам незабываемую встречу с "человечком в сером пиджаке", который на вопрос "что стало со стариками, у которых отняли льготы" готов с улыбкой ответить: "Они умерли". При виде этого "картонного существа" Никита испытал приступ поистине сартровской тошноты. Накричав на Президента, Никита дал ему пощечину, чтобы через несколько страниц "скончаться в тюремной больнице". В книге "Президент" понижается до простого "подполковника с недобрыми глазами", соответственно, и пощечина оказывается не такой смачной. Необходимость именно в диссидентской смерти как-то отпадает, и роман получает другой финал, в котором все герои встречаются то ли в Горках, то ли уже в каких-то совсем заоблачных "Дудках".
Наталья Ключарева. Россия: общий вагон. СПб.: Лимбус Пресс, 2008