The Guardian
Незначительные экономические реформы, проводимые братом Кастро, грозят разоблачить неравенство и укрепить стремление к переменам.
По объему животов и обилию золотых украшений можно понять, что дела у семьи Фуэнтес идут неплохо. Да и по решительному виду, с которым пятеро членов этой семьи заходят в магазин, вы легко догадаетесь, что дальше у них все будет еще лучше.
Они приехали покупать скороварку Wanjiu и стиральную машину Daewoo. Отсчитывая деньги, они рисовались. А почему бы и нет? Быть полным и заметным — это значит быть частью нового революционного авангарда Кубы, гаванского шика.
Дело было в магазине Dita в торговом центре Galerias de Paseo — безвкусном ответе Кубы на Harrods. Сцена была совершенно нелепой. На плакате у входа Фидель Кастро призывал к революционной солидарности, но Фуэнтесы едва могли разглядеть слова лидера за картонными коробками, которые тащили. На улице они уложили свои трофеи в десятилетний Ford — по местным стандартам это современная модель — и укатили домой. По пути они проезжали театр имени Карла Маркса, но вряд ли остановились у афиши.
Куба меняется. За последние пять недель власти провели ряд реформ. Покупка мобильника, компьютера и DVD-плеера более не является нарушением закона. Разрешено арендовать автомобили и занимать номера в отелях, отводившихся только иностранцам. Фермерам можно обрабатывать неиспользуемые земли и покупать технику без специального разрешения.
Гавана бурлит слухами о новых реформах. Например, отмена ограничений на зарубежные поездки или укрепление песо, чтобы позволить людям покупать товары, цены на которые указываются в спецвалюте, введенной для иностранцев.
Но оптимизм осторожен. Пока что перемены не превратились в реформы перестроечного характера и далеки от гласности. Идея заключается в спасении коммунизма в Карибском регионе, а не отказе от него. Гавана остается скопищем старья. По дорогам двигаются американские автомобили 50-х годов, трехколесные желтые такси, советские "Лады" и новые китайские автобусы. Владельцы торговых палаток по-прежнему предлагают ограниченный ассортимент товаров — мелкое проявление нелегального капитализма. Большинство людей худые, хотя уже и не такие тощие.
Важнейшими стали перемены в сельском хозяйстве. Плохое управление привело к сокращению объемов производства сахара, табака и кофе. Остров импортирует 80% продовольствия. Теперь процесс принятия решений децентрализован и снят ряд ограничений, чтобы у фермеров появилось больше стимулов для наращивания объемов производства.
Другие изменения просто узаконили то, что прежде и так было широко распространено. Богатые кубинцы, которые вчера слушали музыку реггетон у бара в отеле El Nacional, те же самые, что были здесь и месяц назад. У многих были добытые разными путями компьютеры, DVD-плееры и мобильные телефоны, причем задолго до того, как на них сняли запрет. Те, кто не мог себе позволить такие товары раньше, не могут позволить их себе и сейчас.
Перемены свидетельствуют о большей терпимости к демонстрации богатства и, соответственно, проявлению неравенства. Для кубинцев не новость, что незначительное меньшинство из 11-миллионного населения живет припеваючи благодаря родственникам из США и темным валютным сделкам. Отпрыски партийных руководителей входят в число так называемых микки, которые выставляют напоказ свои модные вещи.
Бесплатное всеобщее образование и здравоохранение стоят пока прочно, однако санкционирование роста потребительских расходов на прежде запрещенные товары несколько иронично перекликается с революционными лозунгами.
Хосе, официант, работающий в ресторане за 9 фунтов в месяц, сегодня отдыхает и потягивает газировку со своей девятилетней дочерью. Семья за соседним столиком обступила только что купленный DVD-плеер за 130 фунтов и перебирает диски с пиратской продукцией уличного торговца. "У нас есть видеомагнитофон, но фильмов к нему уже не достать,— говорит Хосе.— У моей дочки нет мультфильмов".
Не случайность то, что Хосе — чернокожий, а семья за соседним столиком — белые. Расизм на острове вне закона, однако светлокожие кубинцы преобладают в правительстве и в экономике и больше вероятности, что именно у них есть родственники в США.
Власти, похоже, и сами осознают, что снятие экономических ограничений грозит раскрыть и усилить это неравенство. Выступавшие на прошлой неделе на организованной правительством конференции представители интеллигенции приветствовали реформы, но намекнули, что раскол может усилиться. Их высказывания опубликовал орган компартии, газета Granma.
Рауль Кастро знает, что реформы жизненно необходимы. Никто, конечно, не умирает от голода, но большинству кубинцев не просто поставить на стол что-то существенное. С тех пор, как в 2006 году Рауль принял власть от своего брата и эта передача была закреплена инаугурацией 76-летнего Рауля на пост президента в марте, он часто высказывался о необходимости улучшения экономики, 90% которой находятся под контролем правительства. Винить в этом развале американское эмбарго можно лишь отчасти. И когда братья Кастро умрут и унесут с собой в могилу утверждение о законности революции, ее судьба будет зависеть от улучшения материальных условий. Как заявил один гаванский экономист: "Они знают, что у них осталось лет пять на то, чтобы изменить положение к лучшему. Либо у них это получится, либо тогда конец".
Скептики считают, что эти усилия обречены. По их мнению, неважно, насколько процветающим станет отмирающее сельское хозяйство или как быстро появится материальный достаток. Куба останется страной несостоятельной идеологии до тех пор, пока все окончательно не развалится. Другие делают более оптимистичные прогнозы: запуганная оппозиция и покорное население, венесуэльская нефть, любезно предоставленная по льготным ценам президентом Уго Чавесом, укрепление связей с Азией и Латинской Америкой и пример того, как коммунисты Китая и Вьетнама успешно осуществляют экономическую либерализацию.
Рауль уже может похвастаться одной значительной победой: он укротил старшего брата, который возмущался проводимыми сейчас реформами. В публикуемых "размышлениях" Фиделя, газетных статьях, ставших единственным средством его общения с народом, автор избегает комментировать происходящие в стране перемены.
Труднее представить, как отреагируют на происходящее кубинцы. Предоставление более широких экономических возможностей может удовлетворить или раздразнить тягу к переменам и укрепить или подорвать режим. Это ящик Пандоры и даже чуть приоткрыть его — уже большой риск.