В Париже на улице Берси открылся новый Американский центр, построенный по проекту калифорнийского архитектора Фрэнка Гери, известного своей экстравагантностью и пристрастием к странным формам. Оставаясь верным собственному стилю, Гери, однако, сумел проявить галантность по отношению к городской застройке, окружающей новое здание.
Фрэнк Гери вполне маститый архитектор, награжденный в 1979 году главной американской архитектурной премией — прицкеровской, которая была вручена ему ровно через десять лет после того, как за ним закрепилась слава бунтаря, любителя внешних эффектов и ниспровергателя устоявшегося общественного вкуса. Эту всемирную славу ему принес дом, который он построил для себя в Санта-Монике. "Антидом" Гери, как дружно окрестили его критики, построенный из всякого металлического и деревянного мусора, имеющий абсолютно неправильную форму, похожий скорее на поп-артистскую скульптуру, чем на жилище, до сих пор смотрится как вызов окружающим его аккуратным и ухоженным калифорнийским виллам и коттеджам. С тех пор по проекту Гери было построено немало зданий в Америке и Европе, и все они отличались качествами, позволяющими жюри прицкеровской премии сравнить работы архитектора с "джазом, насыщенным импровизациями и живым непредсказуемым духом".
Конечно, здание, представляющее американскую культуру в центре Парижа, не могло быть таким же дерзким и вызывающим, как собственный дом. Да и бунтарство Гери со временем стало более академичным и эстетствующим. Новый американский центр трудно поддается описанию, его объемы сложны и причудливы, хотя в общем-то достаточно изысканны. Здание состоит из двух объемов разной формы (в одном публичные помещения, в другом — приватные), по-разному интегрированных в контекст городской застройки. Со стороны улицы Берси здание более сурово и, на взгляд архитектора, абсолютно тактично по отношению к строениям улицы. Два стоящих под углом фасада с "пробитыми" в нем окнами-ячейками, бетонные наклонные стены и стеклянные витражи, оформленные оцинкованным железом, достаточно однообразные в своей брутальности, представляют, на взгляд Гери, европейскую сторону здания. Хотя такое суровое и нарочито бедное оформление можно посчитать и вызовом высокому качеству строительства и традиционной роскоши отделки новых парижских строений. Задний фасад здания, напротив, отличается невероятным наворотом объемов и демонстрирует, по замыслу архитектора, свободный американский дух, хотя и несколько напоминает контрельефы Татлина. Благодаря своей экстравагантности Американский центр становится еще одним аттракционом расположенного напротив парка Берси.
По сценарию Гери, посетители Центра должны быть избавлены от страха одиночества. Внутренняя планировка здания и дизайн его интерьеров должны "своей комфортностью и динамизмом заражать пришедших настоящим американским оптимизмом и побуждать к активному действию" и таким образом противостоять холодности и официальности новых парижских зданий. Для этого служит множество затей, например, традиционные крытые пассажи, по которым приятно прогуливаться, или смотровые площадки, с которых можно "подглядывать" за парижскими крышами. Все внутренние помещения, офисные и жилые, а также ресторан, кафе, библиотека, выставочный зал, театр на 400 мест, мастерские для художников и гримерные для артистов, холлы зрительно объединены между собой единой манерой отделки. А все внутреннее пространство в целом представляет собой сложную интерьерную скульптуру, вполне, впрочем, функциональную.
Здание, которое должно репрезентовать американскую культуру во французской столице, скорее всего демонстрирует не некий обобщенный образ американского дома, а лишь творчество одного американского архитектора, при этом достаточно самобытного. Как всякая архитектурная новация, новый Американский центр в Париже вызывает самые разные суждения — от обвинения в "бессмысленности и графоманстве" до самых восторженных откликов. Стоит все же заметить, что если Гери и осуществил американскую экспансию во французские кварталы, то сделал это достаточно тактично. Здание, им построенное, не настолько грандиозно, чтобы затмить подлинные достоинства Парижа, в то же время трудно представить себе человека настолько храброго или равнодушного, чтобы его не заметить.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА