Как указал Борис Ельцин в августе 1992 года, 19 августа праздновать нечего, а праздник приходится на 21-е. В августе 1994 года выяснилось, что, с точки зрения российских руководителей, 21-го тоже нечего праздновать: вся российская верхушка на отдыхе, и прерывать его ради торжеств не намерена. Смысл такого обращения с юбилеем анализирует обозреватель Ъ МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ.
Конечно, для манкирования годовщиной у российских лидеров была масса оснований. Ретроспективный взгляд на эволюцию настроений духовной элиты от 1991 года к 1994 сильно напоминает историю со стихотворением вольтеровского Задига. Сочинив галантный экспромт: "Коварством и изменой крамола свирепела, На троне утвердился царь, отстояв закон, Общественного мира пора теперь приспела, Единственный губитель душ наших — Купидон", Задиг переломил и выбросил писчую дощечку — в итоге на одном из обломков нечаянно получилось новое стихотворение: "Коварством и изменой На троне утвердился Общественного мира Единственный губитель". В головах российских властителей дум дощечка переломилась аналогичным образом, и президент, возможно, не желал дразнить гусей. Во всяком случае, президентский аналитик Марк Урнов примерно таким образом — со ссылкой на амнистию и решение Верховного суда по делу Варенникова — объяснил чрезвычайную редукцию первоначально намеченных администрацией президента научно-юбилейных мероприятий.
Другая и не меньшая трудность заключается в невозможности собрать прежних соратников — как быть с Руцким, Хасбулатовым и доброй третью тогдашнего депутатского корпуса? Наконец, большая часть нынешнего российского руководства имела к борьбе против ГКЧП весьма слабое отношение, а участие в торжествах людей, подобно Виктору Геращенко, активно поддержавших ГКЧП, придало бы мероприятиям совсем удивительный оттенок.
Однако все эти в принципе уважительные обстоятельства никак не отменяют главного парадокса. Российские лидеры при каждом удобном и неудобном случае подчеркивают необходимость активного формирования российской государственной идеологии, которая одна только и может мобилизовать нацию на выход из кризиса. Может или не может — другой вопрос, но если создание государственного мифа объявлено задачей #1, то необходимо давать себе отчет в том, что общенациональный праздник есть важнейшая — наряду с гимном, флагом и гербом — часть этого мифа. Нет праздника — нет мифа. Когда в начале этого августа "так называемые демократы" предлагали президенту объявить 22 августа, день окончательной победы над ГКЧП днем российского флага, они мыслили, как благонамереннейшие идеологи-государственники, а президент, отвергнувший это предложение — как неблагонадежный безродный космополит.
Между тем другого пригодного праздника у российских вождей просто нет. 12 июня, День независимости, очевидным образом сделан с американского 4 июля, но подражание явно неудачно, ибо США действительно родились в итоге восстания американских колоний против британской короны, а нынешняя Россия родилась в попытках освобождения не от российской короны, а от советской коммуны, за избавление от которой неизбежно приходилось поступаться и частью земель короны. Кульминацией этого объединившего нацию восстания и был август 1991 года. Манкировать августовской годовщиной, видеть российскую корону законной и почтительной наследницей советской коммуны — и при том пытаться создавать "российскую мечту", — как то делают нынешние российские лидеры, это примерно как строить идеологию американизма, базируясь на той посылке, что Вашингтон, Джефферсон и Франклин были почтительными наследниками Его Величества Георга III.
Парадоксальность послеавгустовского развития заключается в том, что нынешние вожди одновременно желают пользоваться плодами победы, но не желают ни признавать себя победителями, ни открыто объявлять, в чем заключалась сущность победы. История не новая. Члены ГКЧП, дававшие вчера юбилейную пресс-конференцию, могли бы свести ее к трем стихотворным строчкам — "Обычай вы наш переймете, и вот, наглотавшись татарщины всласть, вы Русью ее назовете".