Ровно три года назад советские танки вошли в столицу СССР на предмет совершения военного переворота. Августовский военный путч в истории СССР оказался также и последним — но не потому, что сюжет утратил актуальность, а всего лишь по той причине, что СССР не стало и политико-танково-правовые проблемы перешли от него по наследству к РФ. Итог 19 августа 1991 года в том, что военный мятеж превратился из теоретической абстракции в бытовое явление, причем, согласно установившейся юридической практике, данное бытовое явление не подлежит никакому наказанию и, следовательно, не является предосудительным. Смысл наступившей "эры милосердия" анализирует обозреватель Ъ МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ.
К трехлетней годовщине ГКЧП подоспело веское слово российского закона: активный участник путча генерал Варенников требовал правосудия и был торжественно оправдан. Основной оправдательный аргумент Верховный суд заимствовал из составленного Петром I "Артикула воинского", однако не из той части, что предписывает строжайшие кары за посягательство на правителя, а из той, что указывает, как разбирать учиненное солдатом насилие над девкой — если девка недостаточно громко кричала или была недостаточно сильно исцарапана, то значит сама того хотела. Отметив, что Горбачев был недостаточно исцарапан, суд счел юридически ничтожными несомненно засвидетельствованные изменнические действия генерала.
При всей скверной анекдотичности приговора определенный политико-правовой смысл в нем, конечно, есть. Судьба ГКЧП продемонстрировала, что в стране, где миллионы людей были уничтожены за "измену родине", невозможно осудить лиц, учинивших не выдуманную, а реальную государственную измену. Никто не удивляется тому, что коммунистический режим не оставил (потому что в принципе не мог оставить) после себя ничего похожего на нормальное экономическое законодательство — точно так же не стоит удивляться тому, что в стране, где каждый чих был государственным преступлением, не оказалось ничего похожего на законодательство о государственных преступлениях. Решением Верховного суда государство расписалось в том, что оно не в состоянии регулировать не только имущественные конфликты между своими поданными, но и военные конфликты своих подданных с ним самим.
Аналогию можно продолжить дальше. В условиях правового вакуума действуют два вида правоотношений — естественное право и кулачное право. При том, что в хозяйственной сфере без кулачного права никак не обходится, экономика хоть как-то работает, потому что существенная часть народонаселения в своем поведении следует нормам естественного права, т. е. исполняет обязательства. Аналогично и в политике. Хотя ряд политиков с торжественным видом утверждает: "Сила — право", а верховные юридические инстанции оформляют этот тезис в виде постановлений об амнистии и оправдательных приговоров, полного триумфа кулачного права не наступает, и государство продолжает существовать, ибо основная масса подданных в полном противоречии со сложившейся юридической практикой продолжает исходить из того, что вооруженное выступление против власти является делом недолжным. Пока что, судя по обзору разнонаправленных мероприятий, намеченных в столице в связи с трехлетней годовщиной путча (см. стр. 14), сторонники кулачного права оказываются в явном меньшинстве. Вспоминая 1917 год, Верховный суд и Генеральная прокуратура могут утешать себя тем, что это — дело поправимое.