Бессюжетное развитие

Современные балеты NYCB в лондонском Колизее

Фестиваль балет

В последней гастрольной программе американцев объединены четыре балета современных хореографов, поставленные специально для главной труппы Нью-Йорка New York City Ballet (NYCB). ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА убедилась, что верность традициям не исключает прогресса.

Как и все труппы, живущие без хореографа-харизматика, New York City Ballet непрестанно ищет авторов, способных сделать сегодняшнюю жизнь компании не менее полнокровной, чем ее славное прошлое,— ведь ни один нормальный театр мира не хочет быть лишь музеем. В 2006 году именно для пополнения репертуара NYCB затеял "Бриллиантовый проект" — семь приглашенных хореографов поставили по балету. Два из них — "Il vento" в постановке Мауро Бигонзетти и "Русские сезоны" Леонида Десятникова--Алексея Ратманского — приехали на гастроли в Лондон. Компанию им составили "Закуски" арт-директора труппы Питера Мартинса и "Карусель" главного "резидента-хореографа" NYCB Кристофера Уилдона. Во всех нет литературного сюжета, они не обременены декорациями, весьма скромны по костюмам — ничто не должно отвлекать зрителя от танца.

Но балетмейстерам это не всегда на руку. В уилдоновской "Карусели", поставленной в 2003 году в честь столетия культового бродвейского композитора Ричарда Роджерса по мотивам одноименного мюзикла 1945 года, наивность замысла и его воплощение принимают несколько карикатурные формы. В балете светлое чувство юноши и девушки зарождается в парке аттракционов (о чем свидетельствуют лампочки под колосниками), и автор, понятное дело, обыгрывает идею карусельного колеса. Кордебалет пританцовывает по кругу, делает акробатические колеса и машет руками в кругообразных port de bras. Герои закольцовывают свои дуэты — каждый начинается с попытки поцелуя и заканчивается побегом застенчивой девицы. Танец влюбленных напоминает советский эталон эпохи ханжеских 70-х: пробежки, уворачивания, потрясенные простирания рук, кружения, обводки в арабеск, изредка — всплеск верхней поддержки. Избавить картонную "Карусель" от фальши не способны ни старания кордебалета, ни опыт превосходного танцовщика Дамиена Войтцела, ни женственность его партнерши Тайлер Пек.

"Zakouski" Питера Мартинса — тоже не образец естественности. Но американцу, поставившему па-де-де в цыганском стиле на скрипичную музыку русских корифеев — Рахманинова, Прокофьева, Стравинского и Чайковского, это простительно: умиляет искреннее увлечение автора загадочной русской душой и не менее загадочным русским характерным танцем. Артисты Меган Фэйрчальд и Хоакин де Луз тоже разделяют увлеченность хореографа. В адажио балерина умно подчеркивает непредсказуемость смены поз и своевольные переходы от беспричинной грусти к такой же безосновательной шаловливости, а ее кроткий партнер с явным удовольствием исполняет вкрадчивую цыганочку с выходом.

"Русские сезоны" нашего Алексея Ратманского умны, изящны, рациональны, в меру шутливы, очень музыкальны. Эта европеизированная Россия вполне соответствует музыке Леонида Десятникова, обработавшего фольклор в духе Антонио Вивальди. В своих "Русских сезонах" Алексей Ратманский цитирует "сезоны" дягилевские: мотивы фокинского "Петрушки" и "Свадебки" Брониславы Нижинской прочитываются в позах артистов и общих мизансценах. Православно-языческие ритуалы присутствуют ненавязчивым фоном: оплакивание невесты, пляски дружков, венчание — все без пафоса и надрыва, в типичном стиле Ратманского — живеньком, дробном, но несколько монотонном для бессюжетного балета такого формата. 12 американцев танцуют русских людей с радостью, порой приобретающей несколько комический оттенок: в частности, когда могучий негр (Альберт Эванс) егозит перед избранницей в маленьких жете с заносками и отвешивает поясные поклоны. Как все это станцуют настоящие русские, увидим в ноябре: хореограф Ратманский переносит балет на сцену Большого театра.

Главным же репертуарным приобретением труппы NYCB, открывшим ее неиспользованные ресурсы — эротичную истовость и превосходное владение техникой современного танца, стал спектакль "Il vento" итальянца Мауро Бигонзетти на музыку Бруно Моретти. Превосходная работа светохудожника Марка Стенлея внесла в бессюжетный балет подобие истории. К герою (Бенджамен Миллепье), мающемуся на авансцене в глубоком душевном кризисе, под микроскопом луча света из темных глубин сцены выползают призраки — то ли метафоры его израненной души, то ли реальные персонажи, населявшие его прошлое. Зловеще изломанные массовые композиции похожи на наркотические кошмары, а два поразительных по напряжению дуэта заставляют вспомнить фирменные саспенсы хичкоковских фильмов. Здесь тоже не поймешь до самого конца, кто охотник, а кто жертва — пленительные и беспомощные женщины-вамп с их непроницаемой эротичностью или агрессивные мужчины, иссушенные чувственностью своих партнерш. Темперамент итальянца-хореографа преобразил не только американцев, проявивших в его балете несвойственную им многозначность, но и лондонскую публику: "Il vento", лидера программы, наградили овацией, сопровождаемой воплями, почти первобытными по своей восторженной бессмысленности.

Очертив в последней программе свой путь развития, главная американская труппа однозначно высказалась за европейское направление: из четырех ее авторов лишь один американец. Впрочем, ближайшее будущее NYCB пока туманно: англичанин Уилдон только что покинул пост главного приглашенного хореографа, русский Ратманский совсем недавно от него отказался. Тот, кто займет вакантное место, и будет лелеять дальше лицо труппы, выглядевшее весьма ухоженным на нынешних лондонских гастролях.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...