В Тулузе, в Музее августинцев (Musee des Augustins) открыта выставка, посвященная четырехсотлетию со дня рождения Клода Виньона (Claude Vignon). Этот художник, при жизни получивший почетный титул Peintre et valet de chambre du roi, был абсолютно забыт в XIX веке, и только в последнее время, в связи с возрастающим интересом к эпохе барокко, его имя заняло должное место в истории искусств.
Французское искусство XVII века кажется хорошо известным. Версаль, творение Короля-Солнца, стал местом паломничества самых равнодушных к искусству туристов. О картинах Пуссена обязательно говорится в любой школьной программе, так же как о пьесах Корнеля и Расина. Что же касается времени Людовика XIII, то благодаря Александру Дюма кардинал Ришелье популярен больше, чем все герои родной истории. Если прибавить к этому такой хит для юношества, как "Сирано де Бержерак" Ростана, то французский XVII век будет не просто хорошо известным, но даже заезженным.
В то же время живопись, современная Атосу, Портосу и Арамису, почти не изучена. Виноваты в этом исторические обстоятельства: религиозные войны, разрушившие многие замки, и Великая французская революция, разрушившая многие церкви. После национализации частных коллекций в конце XVIII века большое количество произведений этого времени было передано провинциальным музеям, где они находились в относительной безвестности и часто с ложными атрибуциями. Хорошо знали только Пуссена и Лоррена, но оба эти художника провели гораздо больше времени в Италии, чем во Франции. Полное забвение, в каком пребывали остальные французские живописцы XVII века, дало возможность сравнительно недавно сделать такие открытия, как Жорж де Ла Тур и братья Ленен. Теперь это крупнейшие имена в истории искусства. Популяризации французского XVII века сегодня посвящена деятельность провинциальных музеев. В последнее время были устроены такие экспозиции, как "Simon Vouet", "La Hyre" и "Grand Siecle". Выставка Клода Виньона — плод усилий французских музеев, и в первую очередь трех из них — турского, аррасского и тулузского.
О юности Клода Виньона известно очень мало. В шестнадцать лет он отправился в Рим, где провел около десяти лет. В начале XVII века Рим был художественной столицей Европы, куда стекались любители искусства из Фландрии, Голландии, Германии и Франции. Рим привлекал, во-первых, античными руинами и огромными коллекциями древних мраморов, во-вторых, произведениями Микеланджело и Рафаэля, а в-третьих — необычайной интенсивностью художественной жизни. В это время в Риме работали два художника, чьи авангардные идеи надолго определили развитие европейской живописи, — Караваджо и Аннибале Карраччи. Первый выступал в роли разрушителя всякой нормы, будь то норма эстетическая, социальная или поведенческая, второй — в роли своеобразного постмодерниста, свободно плывущего по необъятному морю культурных ассоциаций. Импульсы, исходящие от открытий обоих художников, жадно ловились международной богемой, населявшей Рим, перерабатывались сообразно с национальностью, темпераментом и талантом каждого и разносились по всей Европе от Бискайского залива до Балтийского моря.
О пребывании Виньона в Риме не сохранилось ни одного упоминания, но по первому подписанному и датированному шедевру художника, созданному сразу по возвращении из Италии, можно судить о том, что его занимало в этой художественной столице. Огромное "Мученичество святого Матфея" 1617 года написано на тот же сюжет, что и знаменитая серия Караваджо в Сан Луиджи дельи Франчези. Фигуры мучителя и жертвы отличаются подчеркнутым гигантизмом. Они с трудом помещаются в вертикальном пространстве картины, узком для того размаха, с каким убийца всаживает меч в грудь раскинувшего руки святого. Персонажи словно вываливаются из рамы прямо на зрителя. Ему остается только насладиться красотой жестокости, с которой полуобнаженный юный палач расправляется с благочестивым старцем. В свое время подобные сцены Караваджо шокировали и привлекали римскую публику. Картина Виньона воспринималась парижанами как последнее слово современной живописи, шокирующей и привлекательной одновременно.
Вкус к подобным композициям понятен во времена, последовавшие за Варфоломеевской ночью. "Мучение святого Матфея" принесло молодому Виньону известность, и вскоре он стал одним из ведущих парижских художников. В тридцатые годы Виньон получает покровительство кардинала Ришелье и для прославления могущества и добродетели последнего создает странную картину "Триумф Геркулеса". Геркулес на ней гордо попирает груду тел своих врагов, составленную из беспорядочно сваленных гидр, кентавров, химер, гарпий и другой нечисти. "Триумф Геркулеса" напоминает барочные полотна с изображениями лавок битой дичи или даров моря, только вместо куропаток, зайцев и устриц нагромождены фантастические существа, словно взятые из литературных сказок того времени о принцах, феях и драконах.
В 1623-м Виньон окончательно поселился в Париже и стал не только известным художником, но и прославленным знатоком старого и нового искусства, так что его имя упоминает Рубенс в своей переписке. Его стиль меняется, от юношеского увлечения караваджизмом не остается и следа. Вместо нее — избыточная роскошь воображения и любовь к гиперболе. Поклонение волхвов, излюбленный сюжет Виньона, превращается под его кистью в демонстрацию мерцающих в полумраке золотых корон, драгоценных материй и фантастически разряженных негров.
"Встреча царя Соломона и царицы Савской" из Лувра походит на иллюстрацию к галантному роману из восточной жизни. Склонившаяся к ногам царя красавица в струящихся одеждах увешена жемчугами, бриллиантами, вышивками и перьями и окружена свитой из жеманных дам и очаровательных крошек-пажей, что напоминает барочную интерпретацию сказок "Тысячи и одной ночи". Живопись Виньона в одно и то же время похожа на поздний маньеризм и раннего Рембрандта. Французские исследователи считают, что Виньон мог повлиять на великого голландца, хотя скорее наоборот — несмотря на то что Рембрандт был моложе француза.
Впрочем, в большей степени, чем с голландскими вкусами, причудливое искусство Виньона связано с истинно парижским явлением, получившим название Les Precieux, что не очень удачно переводится русским слово "жеманницы". Les Preciex — это феномен первых литературных салонов мадам де Скюдери и мадам де Рамбуйе. В их гостиных процветал культ литературы, воспевавшей вычурную элегантность, роскошь, изысканность манер и подчеркнутую женственность. В произведениях, модных в этом кругу, слышалась то нарочитая архаичность, звучащая как экстравагантность, то немыслимая эксцентричность, неожиданно напоминающая о средневековой поэзии. В этих "жеманницах", высмеянных Мольером, а потом Эдмоном Ростаном в образе Роксаны, возлюбленной Сирано, при всей их карикатурности можно различить черты той "французскости", которая, обретя окончательную определенность в ХVIII веке, сделает Париж столицей мира.
Оригинальность мысли и элегантность формы, поставленные на первое место, помогли Парижу надолго покорить Европу. Мадам де Скюдери и мадам де Рамбуйе принимали своих любимых остроумцев среди живописи Виньона, но прямая их наследница, герцогиня Ориана Германтская, одна из главных героинь прустовской эпопеи и образец элегантности конца XIX века, убрала его картины в чулан. Тем самым она лишила французскую живопись XVII века столь причудливого и оригинального мастера. Сегодня музеи Тулузы, Арраса и Тура исправили ошибку Орианы.
АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ