Нарастающий политический скандал вокруг итальянского премьера Сильвио Берлускони, кажется, пока не сказывается на внешней политике Рима. Нового главу МИД Италии, 51-летнего экономиста Антонио Мартино (член партии "Вперед, Италия!") парламентские баталии, кажется, смущают меньше всего: по его мнению, большинство депутатов поддерживает курс правительства на международной арене. А потому министр считает своей главной задачей сегодня не просто сохранение прежнего имиджа Италии в мире, но и совершение итальянской дипломатией некоего "качественного рывка".
В недавнем интервью французскому Le Monde Мартино заявил, что представление об Италии за границей (связанное с грандиозными коррупционными скандалами, приведшими к смене всей итальянской послевоенной политической структуры — Ъ) полностью изменилось после блестяще организованного саммита "большой семерки" в Неаполе. В Европе, по словам министра, поняли, что высказывания некоторых политиков (видимо, представителей неофашистских кругов — Ъ) обусловлены жесткой борьбой за власть, и они не будут иметь никаких последствий после восхождения этих людей на политический Олимп. Что же касается восприятия нынешнего главы кабинета — мультимиллионера Берлускони, то многих на Западе смущает невиданная в условиях западной демократии концентрация и власти, и капиталов в руках одного человека. Мартино подчеркнул в этой связи, что премьер уже официально отмежевался от своей телевизионной империи. Проблема одна — найти покупателя хотя бы на один из трех каналов. Но пока нашелся лишь один желающий — ливийский лидер Муамар Каддафи.
Сегодня, как считает Мартино, у Италии нет принципиальных расхождений с европейскими партнерами по вопросам интеграции — разногласия существуют лишь в деталях. С другой стороны, Рим, как и Париж, выступает за пересмотр Маастрихтских соглашений в сторону "формирования нового взгляда Европы, который позволит расширить союз". Однако если Франция предлагает сначала изменить институты ЕС, а уже затем начать переговоры о его расширении, то Италия придерживается менее жесткой позиции: оба эти процесса могли бы протекать одновременно.
Судя по всему, представление об Италии как о некоем "младшем партнере семерки " уже не может удовлетворить правительство Берлускони. А потому Рим пытается более активно включиться в дипломатическую работу на ключевых направлениях, в частности, в процесс урегулирования кризисов. Естественно, Италия претендует на "особую роль" в урегулировании балканского конфликта, который разворачивается непосредственно у ее границ. Пока другие державы с опаской смотрят на эти претензии, фактически блокируя допуск итальянского представителя в "контактную группу" по Боснии. Неудачей закончилась попытка Берлускони добиться на неапольском саммите придания этой группе статуса органа "семерки": остальные державы, ревностно храня "чистоту рядов", не забыли, что у Италии есть деликатные проблемы с некоторыми бывшими югославскими республиками. Например, проблемы с Хорватией, касающиеся итальянского меньшинства, или со Словенией — связанные с возвращением собственности прежним итальянским владельцам. А потому Риму трудно играть роль беспристрастного арбитра в балканских делах.
Сегодня итальянская дипломатия предпочитает не вспоминать о неудачной попытке взять крепость наскоком, приписывая себе совсем уж невероятное: судя по высказыванию Мартино, своим участием в боснийском урегулировании Россия должна быть обязана чуть ли не итальянцам — "мы хотим предоставить России право на очевидное присутствие в качестве одного из участников, действующих на международной арене". Хотя в отношении югославского урегулирования речь, пожалуй, могла бы идти лишь об обратном.
СЕРГЕЙ Ъ-ЦЕХМИСТРЕНКО