Престижная бизнес-школа Wharton впервые в своей истории провела Всемирный форум выпускников в Москве. Выбор места встречи выпускников организаторы объяснили просто: «Мы хотим приезжать в те места, которые меняют мир». «Секрет фирмы», конечно, не упустил возможности выяснить у декана Wharton Патрика Харкера и декана не менее престижной бизнес-школы INSEAD Габриэля Гававини, как меняются сами школы.
«За лидерскими качествами наши студенты отправились в Арктику»
Американская Wharton считается одной из лучших бизнес-школ мира, а в подготовке финансистов ей вовсе нет равных. И хотя в последние несколько лет выпускники Wharton испытывали проблемы с поиском работы, сейчас декан школы Патрик Харкер не сомневается в блестящих перспективах своих выпускников.
СЕКРЕТ ФИРМЫ: В последнем рейтинге авторитетного журнала Business Week ваша школа впервые за много лет опустилась с первого места на пятое. Почему это произошло?
ПАТРИК ХАРКЕР: У всех рейтингов есть свои плюсы и минусы. Но студент не выбирает и не должен выбирать бизнес-школу на основании рейтингов. Надо, чтобы школа подходила лично тебе.
СФ: Но журналы обычно анализируют мнение работодателей, а это очень важный фактор.
ПХ: Каждый рейтинг имеет свой алгоритм, к тому же Business Week отражает не только точку зрения работодателей. Я бы лучше предложил абитуриентам обращать внимание на то, где выпускники школы находят работу. Например, среди всех бизнес-школ Wharton имеет самый высокий показатель по трудоустройству. Наши выпускники работают в таких солидных компаниях, как Goldman Sachs, McKinsey, Merrill Lynch и др. Вообще, ситуация в экономике уже улучшилась, происходит подъем. Например, две недели назад у нас состоялся последний выпуск, 80% студентов уже получили работу, а остальные – предложения, которые они рассматривают.
СФ: Сколько же всего предложений они получили?
ПХ: Когда экономика переживала спад, будущий выпускник получал одно, может быть, два предложения. Сегодня в среднем их три. В этом году в Wharton приезжали рекрутировать около 300 компаний, предложения о работе размещались на веб-сайте, плюс наши выпускники сами проходили собеседования в других городах. Так что в целом более тысячи компаний имели возможность побеседовать с нашими студентами.
СФ: Говорят, у выпускников Wharton два года назад были сложности с поиском работы в том числе и потому, что накануне выпуска сменился директор службы по трудоустройству. Как обстоят дела c этим подразделением сейчас?
ПХ: Представление о том, что у студентов Wharton возникали сложности, не соответствует реальности. По крайней мере, они были в лучшем положении, чем выпускники других бизнес-школ. С приходом нового руководителя Питера Дегнана служба была полностью трансформирована. Он раньше работал в инвестиционно-банковском секторе и привлек к сотрудничеству консультантов, представителей промышленных компаний. Эти специалисты помогают нашим студентам.
СФ: Много ли у вас российских выпускников?
ПХ: Обычно в год Wharton заканчивают 5–10 человек из России. Сегодня в Москве живут и работают около 70 человек, закончивших Wharton (не все они граждане России).
СФ: По числу заявок от абитуриентов Россия на третьем месте после Франции и Великобритании, а поступает в школу не очень много русских. Вы слишком к ним строги или их уровень не очень высокий?
ПХ: В среднем в школу поступает лишь каждый десятый, так что мы строги не только к россиянам, но и ко всем абитуриентам.
СФ: Каковы, на ваш взгляд, сильные качества наших абитуриентов, и чего им не хватает?
ПХ: Абитуриенты из России ничем не отличаются от абитуриентов из других стран мира. Мы ищем в студентах одни и те же качества независимо от страны. И когда они попадают в школу, они уже не российские студенты, а студенты Wharton.
СФ: Расскажите подробнее о кредитных программах.
ПХ: У нас есть программа кредитования, которая полностью покрывает стоимость обучения и проживания в течение двух лет. Нашим партнером является Citibank (процентная ставка рассчитывается по формуле Prime Rite плюс 3%). Особо одаренные студенты могут получить грант, который позволяет снизить стоимость обучения.
СФ: Российские абитуриенты жалуются, что нерезидентам США кредит получить трудно – нужны поручители.
ПХ: Ограничений в получении кредита нет, другое дело, что есть два уровня процентной ставки. И если у вас есть американский поручитель, она меняется в более выгодную для студента сторону.
СФ: Некоторое время назад у ряда выпускников были проблемы с возвратом задолженности, и Wharton решил выдавать кредит, покрывающий лишь стоимость обучения…
ПХ: Наша идея заключалась в том, чтобы снизить процентную ставку. Но тут выяснилось, что студенты хотят получить больше денег, пусть даже по более высокой ставке. И когда мы поняли, что совершили ошибку, то исправили ее.
СФ: А что изменилось в ваших учебных программах, появились ли новые направления?
ПХ: Нашей сильной стороной всегда были основы бизнеса – финансы, бухгалтерское дело, маркетинг, менеджмент. Изменения скорее касаются не того, чему мы учим, а методов обучения. Вместо того чтобы читать лекции, мы строим программы обучения, основанные на взаимодействии. Например, наши студенты отправились в экспедицию в Арктику, чтобы вырабатывать там лидерские качества. Или другой пример: в классе используются интерактивные компьютерные методики, которые позволяют моделировать процесс управления компанией. А в рамках программы «Практикум глобального консультирования» мы связываем наших студентов с коллегами в другом регионе мира.
СФ: Многие бизнес-школы вводят курс бизнес-этики, поскольку не хотят, чтобы в громких корпоративных скандалах были замешаны их выпускники…
ПХ: Мы первыми ввели такой курс – еще в 1975 году. Так что, вне всяких сомнений, у нас бизнес-этику преподают лучше всех.
СФ: Значит ли это, что мы не увидим имена ваших выпускников в хрониках корпоративных скандалов наподобие Enron?
ПХ: Как бы человека ни готовили, все равно с ним что-то может произойти. Но я надеюсь, что наше обучение поможет минимизировать такую возможность. У нас сильный профессорско-преподавательский состав, мы даже ввели программу PHD по бизнес-этике, чтобы люди, получив диплом, могли сами преподавать бизнес-этику.
СФ: Вместо открытия в других странах новых кампусов Wharton предпочитает устанавливать партнерские отношения с местными учебными заведениями. В чем заключается ваше сотрудничество с INSEAD?
ПХ: Мы убеждены, что должны налаживать партнерские связи с другими учебными заведениями, чтобы учиться друг у друга. Из США не видны ответы на все вопросы, которые возникают в мире. И чтобы узнать, с какими проблемами сталкивается бизнес в других уголках мира, мы должны с помощью партнеров расширять свои знания.
СФ: В последнее время ваша школа много внимания уделяет индивидуальным программам обучения для корпораций. Есть ли среди них российские компании?
ПХ: Примерно половина компаний из top-500 журнала Fortune являются нашими партнерами. Что касается российских фирм, то мы будем работать в этом направлении. Собственно, за этим сюда и приехали. С удовольствием поговорим с представителями российских компаний, которые проявят интерес.
СФ: Многие российские компании воспользовались бы вашим предложением, весь вопрос – сколько это будет стоить.
ПХ: Смотря какие цели они поставят. Цена зависит от сложности и продолжительности программы, у нас нет твердой цены для всех.
СФ: Планируете ли вы наладить сотрудничество с российскими бизнес-школами?
ПХ: Мы сейчас только начали обдумывать этот вопрос, но каких-то решений еще не приняли.
СФ: В последнее время Wharton привлек $445 млн от компаний, в которых работают ваши выпускники. Получается, бизнес-образование само по себе – не такой уж прибыльный бизнес?
ПХ: Плата за обучение покрывает всего лишь половину затрат на содержание школы. Американская модель бизнес-образования основана на том, что выпускники, получившие осязаемую выгоду от своего обучения, помогают следующему поколению получить то же самое. То есть вы учитесь в бизнес-школе не два года, а остаетесь в ней на всю жизнь.
СФ: Что изменилось в школе за те четыре года, что вы ее возглавляете?
ПХ: Во-первых, появилось прекрасное новое здание, оборудованное по самым современным стандартам. Во-вторых, мы наняли пятьдесят новых преподавателей, выдающихся профессионалов. Наконец, у нас появились новые программы, в рамках которых мы связываем обучение с новыми направлениями в науке, как, например, биотехнология. А в течение следующих четырех лет ждите новых изменений.
«Наша задача в том, чтобы обучить как можно больше российских менеджеров»
Французская бизнес-школа INSEAD – номер один в Европе. Впрочем, французская она только по месту своего расположения (школа находится под Парижем, в Фонтенбло), на самом деле INSEAD считается одной из самых интернациональных школ в мире. Например, у нее тесные партнерские отношения с Wharton и кампус в Сингапуре. А недавно прошел слух, что INSEAD собирается найти партнеров и в России. Декан INSEAD Габриэль Гававини не стал его развенчивать.
СЕКРЕТ ФИРМЫ: Насколько, по-вашему, изменилась ситуация на рынке труда после кризиса 2001 года?
ГАБРИЭЛЬ ГАВАВИНИ: В нынешнем году она стала значительно лучше. 2001–2003 годы были для нас очень тяжелыми. Сейчас все возвращается на круги своя, как в Европе, так и в США. Несколько слов мне хочется сказать и о российском рынке выпускников МВА, который довольно специфичен. За два дня, проведенных в России, мы пообщались со многими российскими компаниями. Все они в один голос сказали, что с удовольствием примут на работу выпускников нашей школы, не только русских, но и иностранцев. В России отношение к МВА стало более благоприятным.
СФ: Пересмотрел ли INSEAD после кризиса работу своего Центра по развитию карьеры? Как вы сейчас содействуете своим студентам в поисках работы?
ГГ: Мы сейчас вкладываем много средств в Career Management Service. Мы не только приглашаем компании для рекрутинга прямо в INSEAD, куда они приезжают интервьюировать студентов, мы стали помогать студентам в их собственных поисках работы. Если ты хочешь чего-то особенного, надо уметь самому продвигать себя, быть более активным. Мы обучаем студентов, как правильно представить себя работодателю, как использовать связи с друзьями и выпускниками INSEAD и пр.
СФ: В бизнесе все меняется очень быстро. Насколько и как меняется в связи с этим ваша программа МВА?
ГГ: В этом году мы изменили в программе МВА количественное соотношение обязательных курсов и курсов по выбору. У нас короткая программа МВА – всего один год. Еще недавно только треть курсов студенты могли выбирать сами, а две трети изучали в обязательном порядке. Мы сбалансировали программу: теперь количество тех и других курсов стало равным. Это первая новация.
Чтобы уловить потребности наших студентов в тех или иных знаниях и навыках, мы постоянно изучаем рынок, работаем с компаниями, учитываем спрос на другие программы для управленцев. Таким образом у нас происходит естественное обновление программы. Примерно 80% курсов по выбору остаются прежними, но 20% мы каждый год предлагаем впервые. В INSEAD, пожалуй, самое большое разнообразие курсов в мире.
Например, в последнее время многие слушатели стали интересоваться предпринимательством: разработкой бизнес-плана, открытием собственного бизнеса. Уже сейчас эти темы широко представлены в INSEAD. В нашем сингапурском кампусе в этом году мы впервые предложили нашим студентам остаться еще на два дополнительных месяца, после получения диплома, чтобы изучить курс по предпринимательству. Первую неделю будет идти интенсивная работа с преподавателем в стенах школы. Следующие 6 недель отведены на работу над новым проектом (start-up), который студент может реализовывать не только в Сингапуре, но и в Китае, Индии и т. д. Оставшееся время студент будет ждать результатов своей деятельности: если все пройдет успешно, помимо диплома он получит сертификат.
Мы поддерживаем уровень обучения в INSEAD, постоянно обмениваясь преподавателями с другими ведущими бизнес-школами. Мы приглашаем и представителей бизнеса вести некоторые курсы. Недавно несколько студентов заинтересовались темой СМИ, и мы пригасили одного из наших выпускников, который работает в крупной консалтинговой компании и является экспертом по медиарынку. На самом деле, приглашая «узкопрофильного» специалиста, вы убиваете сразу двух зайцев. Помимо того, что он хорошо знает своей предмет, у него еще есть и хорошие связи в отрасли. Он может привлекать в школу интересных людей. Эти же знакомства могут быть очень полезны для студентов, которые планируют работать потом в этой отрасли.
СФ: Совсем недавно, в ноябре 2003 года, в INSEAD стартовала новая программа – Executive MBA. Она появилась намного позже, чем в других бизнес-школах. Есть ли у вашей ЕМВА кардинальные отличия от аналогичных программ?
ГГ: Программа длится около 14 месяцев, это одна из самых коротких в мире ЕМВА. Первые выпуски появятся в конце декабря 2004 года. В общей сложности студенты должны провести в кампусе 12 недель, каждый визит в Фонтенбло длится неделю.
Отличается программа и по содержанию. Обычно EМВА представляет собой ужатую программу full-time МВА. Мы не пошли по этому пути. Конечно, первая часть программы идентична МВА, потому что мы обязаны дать студентам базовые знания. На Executive есть и обязательные курсы, и по выбору, последних меньше, чем мы предлагаем на МВА, но они более специализированные. Отличие начинается со второй части программы, где обучение представляет собой работу над проектами. Слушатели должны использовать собственный опыт для решения реальных проблем, возникших в их компании. Программа призвана помочь топ-менеджерам глубже понять проблему и решить ее, работая с профессорами INSEAD.
ЕМВА в INSEAD получилась интернациональной. Сейчас по программе учится 54 человека из 22 двух разных стран. Кстати, среди них двое россиян. Слушатели нашей ЕМВА – топ-менеджеры старше 35 лет и с опытом работы в бизнесе не менее 10–15 лет.
СФ: Еще один наболевший вопрос – особенно для российских абитуриентов, поступающих в INSEAD. Последние несколько лет в школе нет программы кредитования студентов. Будут ли здесь какие-то изменения?
ГГ: Это действительно проблема. Я знаю, что для многих студентов при выборе школы очень важно наличие такой программы. Мы пытаемся договориться с какой-либо организацией о сотрудничестве, но конкретных сроков появления программы пока нет. Сейчас наши студенты, как правило, используют одновременно несколько источников финансирования: различные другие займы, стипендии…
СФ: INSEAD собирался создавать специальный институт по исследованию российского рынка, был ли он создан? Подобный центр в Сингапуре превратился в новый кампус INSEAD. Может быть, и в России будет что-нибудь подобное?
ГГ: Мы пытаемся найти средства на создание центра по исследованию российского рынка. Но мы не планируем открывать его в России, он будет в Фонтенбло.
Наша задача сейчас в том, чтобы обучить как можно больше российских менеджеров, передать в вашу страну как можно больше знаний, технологий и т. д. И вот когда «фундамент» будет создан, я уверен, что российские бизнес-школы, как и западные, смогут проводить исследования, которые будут влиять на бизнес во всем мире – как влияют исследования и разработки INSEAD и других топ-школ. Ведь русские преуспели в научных исследованиях, так почему бы им не сделать то же самое в бизнесе? Как только Россия сможет стать провайдером новых знаний о бизнесе, мы ни за что не откажемся от создания подразделения INSEAD в России.