Выставка графика
В ГМИИ имени Пушкина открылась выставка японской ксилографии XVIII-XIX веков "Несравненное творенье этот бренный мир", приуроченная к выходу двухтомного каталога музейного собрания графики укие-э. Из полутора тысяч закаталогизированных гравюр на дереве в экспозицию отобрали двести лучших. Шедевры Утамаро, Хокусая, Хиросигэ и других прародителей комиксов-манга и мультиков-аниме разглядывала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Чтобы по достоинству оценить вклад японской гравюры укие-э в мировую культуру, из ГМИИ надо бежать в Третьяковку, на выставку афиш Анри Тулуз-Лотрека. Эта живая линия, которую он словно боится прервать, эти глухие пятна цвета, которым он лихо заливает силуэты своих кафешантанных девок, наконец, та свобода, с какой он, наплевав на принципы перспективы, любуется картинкой как орнаментом на плоскости листа — все это мгновенно выдает диагноз Лотрека: "японщина".
Вся Европа belle epoque переболела любовью к искусству Японии: рядилась в пестрые шелка и обмахивалась круглыми бумажными веерами, украшала гостиные вазами и ширмами в цветах сакуры, рыдала над историей Чио-Чио-Сан, поведанной сентиментальным Джакомо Пуччини и, конечно, собирала гравюры укие-э. Одного взгляда на знаменитых "Красавиц" Китагавы Утамаро, вывешенных в ГМИИ на почетном месте, в нише Белого зала, достаточно, чтобы узнать в них прообразы всевозможных "принцесс из страны фарфора" Джеймса Уистлера или античных развратниц Обри Бердслея. Есть здесь и те гравюры Андо Хиросигэ, которые копировал Винсент Ван Гог: например, "Внезапный дождь над мостом Син-Охаси". И кажется даже, что все art nouveau выросло из того манерного, тягучего, ленивого ритма, каким ложатся складки кимоно к ногам Утамаровых модниц.
Россия в любви к японскому искусству от Европы особо не отставала, подтверждением чего служит коллекция укие-э в ГМИИ. Большую часть этих гравюр привез еще в конце XIX века морской офицер Сергей Китаев, много плававший в Японию, но кое-что перепало музею и от других собирателей — искусствоведа Алексея Сидорова, арт-критика Абрама Эфроса, коллекционера Павла Эттингера и даже самого Сергея Эйзенштейна. Благодаря западным ценителям гравюры укие-э, собственно, и дожили до наших дней в такой прекрасной сохранности. Японским эстетам начала XX века не приходило в голову тащить это барахло в музеи: ведь гравюры укие-э, что переводится высокопарным "образы изменчивого мира", были не что иное, как лубок, простонародная забава.
Точнее, это было искусство третьего сословия, купцов и ремесленников: укие-э породила эпоха сегуната Токугава (1603-1868), когда в Японии, отгородившейся железным занавесом от остального мира, пышным цветом расцвела городская культура, и в новой столице Эдо (нынешний Токио) к середине XVIII века жило уже более миллиона человек. Миллионное население Эдо жаждало развлечений: представления театра кабуки, турниры бойцов сумо, "веселые кварталы" с утонченными куртизанками — все это, а также истории о привидениях, разбойниках, несчастной любви и военных подвигах самураев мастера укие-э запечатлевали в промышленных масштабах. Над созданием каждого листа под руководством издателя трудилась целая бригада рисовальщиков, резчиков, печатников и каллиграфов, из которых по имени мы сейчас знаем лишь художника — автора эскиза гравюры.
Дешевизна такой продукции позволяла внедрять гравюры укие-э во все сферы жизни: модные картинки, реклама чайных домов, театральные афиши, поздравительные открытки, рисунки для вееров, украшения для столбов в доме (листы вытянутого вертикального формата), портреты любимцев публики из числа актеров театра кабуки, порнографические сценки (их в ГМИИ, к сожалению, не выставляют). И конечно, образы гейш, изнеженных красавиц, гуляющих в садах, готовящих чай или пишущих письма, склонившихся над доской го, погруженных в чтение романа или попросту прихорашивающихся. В этом внимании к мельчайшей детали, к каждой шпильке или зеркальцу у Китагавы Утамаро и Кикугавы Эйдзана есть что-то от восхитительного бытового гедонизма "Записок у изголовья" Сей-Сенагон. Что же касается европейцев, для них одним из главных открытий в укие-э был пейзаж: целые серии туристических открыток с видами Фудзи, достопримечательностями Эдо, знаменитыми водопадами и 53 станциями Токайдо, древней трассы, соединявшей Восточную и Западную столицы Эдо и Киото,— этими гравюрами прославились на весь мир Андо Хиросигэ и Кацусика Хокусай.
Последний, кстати, и начал называть сборники своих рисунков словом манга, так что нынешние комиксмейкеры и мультипликаторы Японии, виновники очередного помешательства Запада на японском масскульте, ведут свою родословную от искусства укие-э. Впрочем, создатели манги и аниме имеют на это право. Взгляните на расстилающиеся до самого горизонта морские дали у Хиросигэ, на призраков, монстров, жуков и лобстеров Куниеси — это же эскизы к "Навсикае из Долины ветров", оскаровского лауреата мультипликатора Хаяо Миядзаки.