Книга Зиновия Зиника "У себя за границей" появилась очень вовремя. Ведь последним "советским" персонажем, который мог почувствовать себя за границей как дома, был казахский журналист Борат в исполнении комика Саши Барона Коэна. Вот и в одном из последних скетчей отвязный казах ходил по святая святых, по Кембриджу, и наглыми вопросами смущал миловидных, словно сошедших со страниц романов Ивлина Во, студентов.
Этому самозванцу не могли противостоять ни наши гламурные авторши, что никогда не устанут штурмовать туманный Альбион, ни нагруженные богатым культурным багажом интеллектуалы, что колесят по Европе с автобусными турами. И тут появляется писатель Зиновий Зиник, человек в бабочке, лондонец с 30-летним стажем, радиоведущий Русской службы "Би-Би-Си", член лондонского клуба The Colony Room, основатель Общества Английской булавки и автор эссе "Эмиграция как литературный прием". Блаженная вера в то, что "Советский Союз доживет как минимум до 2984 года" позволила ему, как следует укоренившись на английской почве, регулярно поставлять бывшим соотечественникам остроумные и, что довольно необычно, не слишком отягощенные политикой заграничные скетчи.
Впрочем, сам Зиновий Зиник уж если с кем и соревновался, то это с Энтони Берджессом, автором одного из самых уморительных "антисоветских" романов "Мед для медведей". В одном из эссе Зиник повествует о своей дружбе с Берджессом и цитирует "Заводной апельсин", роман о фантасмагорическом будущем Англии, в котором "герои-панки, подонки и отребье общества будут изъясняться на выдуманном англо-русском арго". Кажется, автор так до конца и не верит, что именно ему, человеку, едва укрепившемуся "между двух миров", теперь предстоит сверять давнюю антиутопию с действительностью.
Зиник много и остроумно рассказывает о пабах и английской королеве, об Айрис Мердок и Элиасе Канетти, о Вальтере Беньямине и Герхарде Шолеме — и тут он на равных конкурирует с другими корифеями жанра эмигрантских "виньеток", Александром Жолковским и Анри Волохонским. Особенно хороша байка про Иосифа Бродского, который на лужайке у подруги-англичанки был чересчур монологичен, за что и удостоился яростных упреков от внезапно возникнувшего соседа в твидовом пиджаке и с трубкой: "Вы иногда, сэр, должны дать возможность и другим вставить слово. Сэр!"
Но как только дело доходит до продолжения той самой фантасмагорической берджессовской темы, легкая болтовня затихает. Ее просто заглушает звон кремлевских курантов на Трафальгарской площади. Завывает "калинка", тает ледяной собор Василия Блаженного, а гигантский рекламный "резиновый пенис" с надписью "Аэрофлот" лупит Нельсона по его каменному лицу — это российский бизнес празднует в Лондоне Старый новый год. Эмигрантский кошмар обретает реальные черты. И вот уже сам автор, словно тот самый твидовый сосед, кричит "ужо тебе!": "Почему они воспринимают Запад как эксклюзивный и престижный супермаркет, где толкают свою тележку, сбивая всех по дороге? Неужели эти морды, такие охочие до жизни, не понимают, что Лондон — это не только диккенсовские пабы, Гайд-парк, двухэтажные автобусы, ночные клубы, черные такси и магазины на Бонд-стрит?" Однако несложно понять, что все эти "морды с тележками" привезли в Лондон готовую завязку для романа. Должен ведь появиться свой летописец, который сделает для нашей диаспоры то же, что сделала Моника Али для выходцев из Бангладеш, что обустроились на Брик-лейн.
Зиновий Зиник. У себя за границей. М.: Три квадрата, 2008