премьера театр
В Петербурге наконец-то появился свой "Человек-подушка" ирландца Мартина Макдонаха. Одну из лучших пьес последнего десятилетия поставил в театре "Приют комедианта" Антон Коваленко. Рассказывает ТАТЬЯНА Ъ-ДЖУРОВА.
В России "Человека-подушку" видели дважды. Сначала его привозил на московский фестиваль "Сезон Станиславского" болгарин Явор Гардев. Потом психологический триллер Мартина Макдонаха на Малой сцене МХТ имени Чехова поставил Кирилл Серебренников ("Ъ" писал об этом 12 мая). И вот опять на сцене писатель по фамилии Катурян обнаруживает себя на дознании, где пара жестоких полицейских обвиняет его в том, что он воплотил кровавые сюжеты своих "страшилок" с истязанием и убийством детей в реальности. В действительности убийцей окажется его умственно неполноценный брат. Катурян задушит его подушкой и примет вину на себя, чтобы ценой собственной жизни выторговать своим сочинениям жизнь в веках.
Действие прослаивается рассказами самого Катуряна. Про девочку, которая убила отца яблочными человечками с лезвиями внутри, а те ей потом отомстили. Про мальчика, которому крысолов отсек пальчики на ноге. Про девочку, которая решила, что она — второе пришествие Христа, и была зверски замучена приемными родителями. И, наконец, самый замечательный — про сердобольного Человека-подушку, который возвращал взрослых самоубийц в счастливое детство, объяснял им, что жить дальше не имеет смысла, и помогал распрощаться с жизнью.
Это, конечно, крайне адаптированный пересказ. Пересказать, что происходит с Катуряном — автором кровавых страшилок,— так же невозможно, как прочертить маршрут путешествия Йозефа К. Потому что всего этого, в сущности, нет. Ни убитых детей, ни убийцы, ни родителей, ни стимулировавших фантазию Катуряна пыток брата-двойника в соседнем чуланчике, ни самого брата. А есть волшебная шкатулка под названием "голова Катуряна" (или "голова Макдонаха"). И в результате даже следователи, тюрьма, убийство брата и финальная казнь — только сюжет для небольшого рассказа протяженностью шесть секунд (именно столько пройдет между тем, как на голову герою наденут мешок, а потом продырявят пулей).
Во мхатовском "Человеке-подушке" Кирилл Серебренников демонстрировал на сцене "сказочки" Катуряна клиповой нарезкой кошмаров. У Антона Коваленко, ученика Камы Гинкаса, все намного скромнее, он не провокатор, не мастер броских формальных решений, а скорее литературоцентрист. Все визуальные изыски в спектакле "Приюта" заменяет комканое грязно-серое, рассеченное по диагонали полотнище, которое ездит туда-сюда и одновременно напоминает подушку, мятый лист бумаги и нож гильотины (сценограф — Николай Слободяник). Есть еще электрический стул, красивый "линчевский" саунд-дизайн и мужской голос, который, открывая и закрывая спектакль, гадко гнусит на все лады: "Детки, детки, детишки, деточки..."
Чувствуется, что господин Коваленко внимательно прочитал пьесу, но не стал делать вид, что владеет ключом к голове Макдонаха и знает, как адекватно перенести на сцену его причудливые фантазии. Сказки про зверски замученных мальчиков и девочек здесь либо пересказывают сами сыщики, либо разыгрывает фрейдистское трио из подсознания — папа-священник, демоническая мама в алом бархате и брат в килте. Но от этого они звучат не менее упоительно. Для усиления странности происходящего эти гости из катуряновского прошлого распевают латинские псалмы, удушают себя подушками или совершают попытки совокупления.
Куда интереснее у Коваленко выходит кафкианский поединок Катуряна (Алексей Телеш) со следователями, из которых один — сентиментальный громила Ариэль (Денис Кириллов) — обрабатывает героя кулаками, а другой — интеллектуал Тупольский (Аркадий Коваль) — расставляет ему лексические и логические ловушки. Господин Коваль, легко меняющий маску садиста-иезуита на маску страдающего отца, служит главным украшением спектакля: он единственный виртуозно воплощает драматическую конструкцию Макдонаха, где каждый новый сюжетный ход легко отменяет предыдущий. В финале Катурян, хотя и окажется невиновным, все равно будет расстрелян. А будучи расстрелянным, воскреснет, выскочив из мешка навроде ярмарочного Петрушки.
Со спектакля в "Приюте комедианта" зрители не бегут, как в МХТ, сыпля проклятиями в адрес "извращенца-драматурга". Недоумевают, но слушают довольно внимательно. А значит, возможно, и в Петербурге у Макдонаха появится преданный фан-клуб милосердных душителей.