За 193 дня работы Госдума рассмотрела 220 законопроектов, из них 46 (21%) приняла, а одиннадцать (5%) уже подписаны президентом — об этом заявил вчера на пресс-конференции, посвященной итогам работы нижней палаты, ее спикер Иван Рыбкин, оценивший деятельность Госдумы как "эффективное законотворчество". От разговоров об эффективном законотворчестве Рыбкин перешел к эффектным высказываниям — отказался от категорического отвержения идеи Владимира Шумейко о продлении президентских и парламентских полномочий. Теперь спикер нижней палаты относится к проектам своего верхнего коллеги гораздо более благосклонно.
По традиции, заложенной Лукьяновым и продолженной Хасбулатовым, по случаю окончания сессии спикер сообщает статистику работы вверенного ему учреждения, рассказывает, как стремительно заполняется законодательный вакуум, и с гордостью говорит о мужании законодательного корпуса. Естественно, не мог избежать рассказа о мужании и Рыбкин: в заслугу коллегам он поставил принятие меморандума о согласии, постановления об амнистии, бюджета на 1994 год, федерального конституционного закона "О Конституционном суде РФ". Переходя от настоящего к будущему, спикер сообщил, что Дума могла бы сильно способствовать выводу страны из кризиса, приняв бюджет на 1995 год и Налоговый кодекс — экспертная работа над последним завершается 15 сентября. Будут и другие кодексы — "второй экономической Конституции" (т. е. Гражданский кодекс, первая часть которого уже принята во втором чтении), а также УК, УПК, Земельный и Воздушный кодексы, Кодекс о труде. Изобилие кодексов будет обеспечено напряженной работой думских комитетов (т. е. их аппарата и экспертов), которые продолжат работу даже и летом — в период всеобщего безделья. Создание такого работящего аппарата тоже было причислено к заслугам Думы.
От перечня достижений взвешенный спикер перешел к перечню упущений: присущая некоторым депутатам склонность к митинговости, например, привела к тому, что у думцев ничего не получилось с консолидированным проектом программы послечековой приватизации. Отношение Рыбкина к правительству также было взвешенным. С одной стороны, он доволен взаимодействием Думы с исполнительной властью. С другой стороны, правительство хоть и имеет определенный опыт, но действует недостаточно активно. Рыбкин указал, что исполнительная власть никак не может наладить точечное адресование госсредств, поддержку оборонных, конверсионных предприятий, финансово-промышленных групп, и — вероятно, имея в виду единственного квалифицированного думского дирижиста Сергея Глазьева — намекнул, что "правительству придется потесниться для носителей этих идей". В соответствии с патриотическим тезисом о потенциальной финансовой полезности изгоев мирового сообщества (Саддам Хусейн, Муамар Каддафи и др.) Рыбкин запустил камешек и в огород Андрея Козырева, призывая "не переполитизировать наши внешнеэкономические отношения и не забывать, что если мы должны $80 млрд, то нам — $160 млрд".
Тем не менее председатель Думы сумел внести существенную новизну в рутинное мероприятие по перечислению своих заслуг и правительственных ошибок. Доселе категорично утверждавший, что "продления полномочий депутаты еще не заслужили" и что, возможно, "избиратели хотели бы видеть на нашем месте совершенно других людей", Рыбкин вдруг переменил мнение и, оставив сомнения насчет этической и политической приемлемости такого шага, перешел к совершенно конкретным рассуждениям о технических деталях реализации шумейкиного проекта: если Шумейко--Рыбкина поддержат две трети регионов в лице своих законодательных органов, и то же сделает квалифицированное большинство Думы, и то же — президент, так отчего и не продлить? Впрочем, эволюция рыбкинских взглядов понятна: по понятным причинам будучи вполне заинтересованным в реализации проекта, председатель Думы в то же время имеет все возможности умыть руки: предложил Шумейко, поддержали регионы, конечное решение все равно принимает президент, ну а Дума просто не хочет идти поперек регионов и президента. При таком идеальном сочетании политического профита и политического риска Рыбкину, очевидно, не было уже никакой мочи удержаться от сенсационного заявления.
ОЛЬГА Ъ-ГАРБУЗОВА