В пресс-центре Роскомкино состоялся просмотр документального фильма режиссера Александра Роднянского "Прощай, СССР. Фильм второй". Вместе с первой частью они составили лирическую дилогию на тему "конец века — конец империи".
Первый фильм дилогии отличался очень личной интонацией и представлял аудитории несколько портретов друзей и сверстников режиссера. Эти молодые люди — среди которых художник и сценограф Борис Краснов, певица Маша Иткина, политик Илья Заславский — сделали себе имя за годы перестройки и во многом благодаря ей. И однако их самоощущение далеко от того, что обычно ассоциируется с успехом. Ни звездная слава, ни деньги, ни профессиональное удовлетворение не спасают их от комплексов и фобий, связанных с крахом окружающего мира. Быть может, это последнее поколение, которое помнит большевиков и чьей родиной является несуществующий более СССР.
Неожиданная для Роднянского (принадлежащего к тому же поколению и кругу) ностальгическая тональность первого фильма сохраняется и во втором, но здесь она основана на более глобальных мотивах. Внешним поводом для развития темы становятся документальные съемки наших войск, покидающих Германию. Но запоздалый конец Второй мировой войны может оказаться началом другой — только отброшенной из Европы подальше на восток. Распад империи — не новость: это случилось в начале века (и результат известен), это происходит в конце. Обильно цитируются кадры из классической ленты Фридриха Эрмлера "Обломок империи": солдат Филимонов потерял на Первой мировой память и ничего не узнает в послереволюционной стране. Роднянский находит реального двойника Филимонова с архетипическим именем Иван Ильич Оглоблин. Старик за свою жизнь отвоевал столько войн, что запамятовал — где, что, когда, зачем и за что.
Александр Роднянский вновь возвращается к сюжету "Свидания с отцом" — документальной картины, принесшей режиссеру известность. Когда она снималась, еще была надежда, что осуществятся заветные мечты двух ее героинь — русской еврейки Рахили Кочановской и русской немки Марии Кампф. Первая, чудом выжившая после массового расстрела, надеялась, что будет восстановлен памятник жертвам геноцида, сначала возведенный, а потом разрушенный сталинскими властями. Вторая надеялась, что будет пересмотрен смертный приговор ее отцу — переводчику, обвиненному в участии в этом расстреле.
"Свидание с отцом" снималось в разгар перестроечных надежд, и главной из них было то, что наступающая демократия окажется царством разума, милосердия и справедливости. Сегодня наивность этих надежд очевидна, и символом их двойного краха могут служить невосстановленный памятник и приведенный в исполнение (без убедительных доказательств виновности) смертный приговор. Мария Кампф эмигрировала в Германию, Рахиль Кочановская — в Израиль. Эти женщины, которых судьба заставила стать врагами, были преданы своей родиной и в итоге отказались от нее.
Грустный постскриптум к старому фильму комментируется еще более старым — все тем же "Обломком империи". Русский и немецкий солдаты встретились в бою, но вдруг понимают, что похожи друг на друга, как две капли воды (обоих играет один актер). Человеческое, личное, личностное есть в то же время самое универсальное — и оно выше всяких национальных и прочих границ. Эту идею кинематограф, как видим, выразил давно. Правда, десять лет спустя после "Обломка империи" тот же Эрмлер снял фильм "Великий гражданин", полный социальной паранойи.
Фильм Роднянского заканчивается тем, чем начинался: в кадре — солдаты, уходящие из Германии. Еще один "обломок империи" — таджик, бежавший от резни, ставший бомжем и нашедший себе единственное место на карте бывшего СССР, где не нужна прописка. Это место — Чернобыль, там он и обосновался с женой и дочкой. Пессимизм, которым веет от картины, носит не умозрительно философский характер. Это — эмоциональный документ, фиксирующий страхи и боль людей, которые в силу тех или иных причин не обросли броней прагматизма и не разучились чувствовать.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ