Принятый Государственной думой во втором чтении законопроект "О международных договорах" (Ъ писал об этом в субботу) в первую очередь регулирует процедурные вопросы заключения и ратификации Россией международных договоров. В ходе работы над законом депутаты не преминули усилить свои властные полномочия, оставаясь при этом в рамках принятых в международной практике норм.
Если российское общество действительно движется в сторону демократизации, то нелишне вспомнить, что демократия — это и есть процедура, четко определяющая и разделяющая функции и полномочия сторон, участвующих в принятии решений, их реализации и контроле за их исполнением. С этой точки зрения законопроект "О международных договорах" представляет собой базовый документ, отталкиваясь от положений которого можно создавать другие правовые акты, регулирующие взаимодействие России с внешним миром.
Например, один из ключевых вопросов, на который должен ответить разрабатываемый в МВЭС закон о внешних экономических связях, — это разделение полномочий федерации и ее субъектов во внешнеэкономической деятельности. И законопроект "О международных договорах" содержит определенные отправные точки на этот счет. Ст. 4 законопроекта утверждает, что международный договор, затрагивающий вопросы, отнесенные к ведению субъекта федерации, заключается "по согласованию" с соответствующими органами государственной власти субъекта России. То есть стороной договора и в этом случае выступает Россия, а никак не ее часть.
Но не всегда базовый закон предшествует законодательным актам, регулирующим те или иные конкретные вопросы. Так было и в этот раз. Еще 10 мая Дума приняла во втором чтении закон "О внешних заимствованиях", в котором уже решен один из острейших вопросов — разделение полномочий исполнительной и законодательной властей при получении кредитов и займов из-за рубежа. Положения этого закона воспроизведены в законопроекте "О международных договорах": в ст. 15 сказано, что ратификации Федеральным собранием подлежат, в частности, договоры о предоставлении России государственных займов и кредитов, если сумма привлекаемых средств превышает $100 млн или исполнение договоров превышает установленный Думой годовой предел (на 1994 год он установлен в размере $4,7 млрд).
Вообще, ст. 15 "Международные договоры РФ, подлежащие ратификации" — центральная в законопроекте. Она описывает механизм контроля законодательной власти за внешними экономическими и кредитно-финансовыми связями России, давая в результате ответ на вопрос, кто в конечном итоге принимает решения о залоге или отчуждении природных ресурсов России и недвижимости, являющейся федеральной собственностью, либо ценностей, являющихся достоянием России. Затрагивающие эти вопросы международные договоры подлежат ратификации парламентом.
Таким образом, уходя на каникулы, законодатели недвусмысленно дали понять, что намерены и в дальнейшем расширять полномочия представительной власти. И это прежде всего будет сделано в законопроекте о концессиях, который, как ожидается, будет принят еще до конца года. Государственная дума имеет все шансы стать важнейшей инстанцией на пути привлечении иностранных инвестиций на условиях концессий и при формировании залоговых фондов страхования иностранных инвестиций.
Учитывая преобладающие в Думе настроения, можно прогнозировать, что парламентарии вряд ли согласятся с вынашиваемыми Государственной инвестиционной корпорацией (Госинкором) проектами о выделении ей в качестве залогового фонда для страхования иностранных инвестиций части золотовалютных резервов России. Любопытно, что ради решения этой едва ли не важнейшей для инвесторов задачи Госинкор и был создан. Более того, Дума может теперь настоять на ревизии указа об учреждении Госинкора, которым в уставной фонд корпорации был передан целый ряд месторождений. Так что "процедурный" закон вполне может в перспективе привести к обострению отношений между парламентом и президентом.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН