рекомендует Андрей Плахов
Звезда братьев Коэн зажглась на мировом кинематографическом небосклоне 20 мая 1991 года, когда фильм "Бартон Финк" был отмечен в Канне сразу тремя призами, включая Золотую пальмовую ветвь. Для 37-летнего Джоэла и 34-летнего Этана это был суперуспех. Высокий красавец Джоэл с темными волосами до плеч и рыжеватый тщедушный Этан, оба в очках и с еврейской грустью в глазах, вели себя совершенно невозмутимо — не в пример другим участникам конкурсной программы. Особенно нервничал еще не признанный великим Ларс фон Триер, сделавший отчаянную ставку на высшую награду, но оставшийся в итоге с двумя второстепенными призами. Триер едва сдерживал бешенство, а потом в баре проклинал жюри. Братья Коэн пожимали плечами: "Возможно, он прав, ну да что из этого? Мы победили, он нет — какая разница?" Даже если это была просто поза, она впечатляла.
На последнем Каннском фестивале Коэны ничего не получили за свой новый фильм "Старикам здесь не место", а Золотая пальмовая ветвь ушла к румынской картине. Но теперь уж точно приз, столь важный для датчан или румын, на карьеру культовых американцев повлиял бы вряд ли, ведь все равно их кино — это современная классика. "Старикам здесь не место" — типичный для этих авторов черный криминальный гротеск, на сей раз в жанровых координатах вестерна на территории Tex-Mex — границе Техаса и Мексики. Сцены погонь, перестрелок в темноте и пресмешного пересечения американо-мексиканской границы джентльменами удачи достойны войти в учебники режиссуры. Однако общий тон "Стариков" далек от комического, а во второй половине картина превращается почти в библейскую притчу.
Действие фильма, поставленного по роману лауреата Пулитцеровской премии Кормана Маккарти, происходит в конце 1970-х годов, когда в Америке, охваченной постиндустриализацией и "вьетнамским синдромом", поменялся характер преступности — на смену прежним злодеям, жившим по понятиям, пришли беспредельщики. Если с первыми можно было бороться, то справиться со вторыми не в силах даже воплощающий общественное благо и гражданский долг шериф (Томми Ли Джонс). Закон, всегда побеждающий и в этом жанре, и вообще в американской ментальности, в американском мифе, здесь проигрывает. И зло уходит ненаказанным, как это случается в самых жестоких фильмах Сэма Пекинпа.
Образ отморозка-терминатора без страха и упрека блестяще удался испанскому актеру Хавьеру Бардему. Его герой — психопат Антон Хигурх — не признает никаких моральных барьеров и с неподражаемой миной изображает из себя философа, решая, жить его очередной жертве или нет, с помощью брошенной монеты. Сила этого образа такова, что критики тут же принялись сравнивать его с другим совершенным воплощением зла — героем Денниса Хоппера в "Синем бархате" Дэвида Линча. Но при всей метафизичности зло в мире Коэнов происходит не от сатаны, а от человеческой природы.
Мрачно-ироничный взгляд на вещи всегда был присущ братьям Коэн, и он становится еще мрачнее по мере того, как из "акселератов, которых насильно держат в школе" (по характеристике журнала Times) они сами превращаются в "стариков". Ближе всего по духу новой картине их шедевр "Фарго", но можно вспомнить и более ранний хоррор "Просто кровь". Фильмы Коэнов построены как ремейки, все ткани которых тщательно клонированы, ремейки старых голливудских лент и их собственных. Не важно, что где-то исходным импульсом служит ревность, где-то — финансовые затруднения или элементарная алчность. Всюду "чайник"-герой запускает адскую машину, которая в конечном счете доведет и его самого до ручки, до могилы, до электрического стула. Зло напоминает волосы, которые постоянно растут из нас, будучи частью нашей плоти, и которые мы с помощью цирюльника отрезаем и выбрасываем.
Еще в самом начале творческого пути Коэнов прозвали "кровавыми мальчиками", "братьями крови и огня" за ту порой невыносимую жестокость, которой они пропитывали свои фильмы. На вопрос, почему в них так много gore — запекшейся крови, братья отвечали: "Потому что она цветная". Однако жестокость уравновешивалась юмором и стебом — обязательным в пародийном коэновском мире. Уравновешивалась, даже в "Фарго", корневой мощью американского мифа, которую персонифицировала простоватая и недалекая шефиня местной полиции. Шериф Томми Ли Джонса куда матерее и мудрее, а толку нет. Беда в том, что внутрь самой корневой системы проникли вирусы и сожрали ее.
В кинотеатрах с 7 февраля