В субботу обладательница одного из самых прославленных голосов Украины сопрано Ольга Басистюк дала сольный концерт в Национальном доме органной и камерной музыки. Выяснить, почему дива ограничивается костельным залом, не позволяет себя фотографировать и записывать выступления, отправилась ЮЛИЯ Ъ-БЕНТЯ.
Сопрано Ольга Басистюк относится к неоспоримым величинам украинского вокального искусства — тем певцам, которых принято причислять к категории национальных символов. После окончания класса Людмилы Жилкиной во Львовской консерватории она несколько лет работала в Москве (создавала фондовые записи для радио), а в 1984 году, окончательно перебравшись в Киев, была зачислена в штат Дома органной и камерной музыки, год спустя получив звание народной артистки Украины. Конкурсные победы также не заставили себя долго ждать. Первый крупный успех пришел к Ольге Басистюк в 25-летнем возрасте, когда она на протяжении года умудрилась собрать главные награды двух престижных соревнований — VII Международного конкурса вокалистов в Рио-де-Жанейро (гран-при и золотая медаль им. Вила-Лобоса за лучшее исполнение его "Бразильской бахианы") и Международного конкурса вокалистов в болгарском Плевене (I премия и золотая медаль им. Кати Поповой). В последующие годы к еще одному конкурсному достижению (золотая медаль 1978 года в Братиславе) прибавились государственные награды — Шевченковская премия (1987) и орден Ярослава Мудрого V степени (1995).
Собственно, по своей или по государственной воле, но в 1995 году Ольга Басистюк дала последний повод для общественной реакции на свое творчество, и с тех пор диапазон ее выступлений практически ограничивается Национальным домом органной и камерной музыки. Там певица дает сольные концерты в сопровождении "своей" органистки Анны Бубновой со стандартным набором вокальных номеров. В общем, ситуация вполне типичная: не завязав крепких отношений с зарубежными антрепренерами, украинские артисты попадают в ситуацию остановившегося времени — и, что самое худшее, многих это устраивает. Грустно, но Ольга Басистюк этому яркий пример. Тиражируя свое прошлое на афишах с фотографиями тридцатилетней давности или в давно изданных записях (сейчас певица категорически запрещает себя фотографировать и записывать ее концерты), она не столько "сохраняет молодость", сколько пресекает в себе малейшее желание двигаться вперед.
Так и нынешнее ее выступление походило не столько на живой концерт, сколько на дерево, надежно покрытое лаком, в котором, тем не менее, от времени начали появляться трещинки в виде плохо контролируемого голосового вибрато и легкой фальши верхних нот. Оба небольших отделения вечера открывала органистка. Анна Бубнова вполне опрятно исполнила Фантазию соль мажор и Прелюдию с фугой ля минор Иоганна Себастьяна Баха, во время педальных соло крепко хватаясь руками за стул, а затем Сонату #6 Мендельсона на тему хорала "Отче наш" и "Вестминстерские колокола" Луи Пьера, заняв своим соло половину концерта.
Ольга Басистюк сначала сделала реверанс зрителям на авансцене, а затем подошла поближе к органистке, которой то и дело подавала знаки неопределенного содержания — скорее всего, с просьбой играть потише. Кокетничая с публикой, госпожа Басистюк чуть ли не после каждого номера поправляла юбку длинного черного платья, доставала из рукава платок и отворачивалась от зала. Причем было заметно, что ритуал этих медленных движений отточен ею так же хорошо, как и каждое усиление голоса или кажущееся внезапным замедление темпа.
Столь же хорошо была продумана программа концерта. В первом отделении Ольга Басистюк пела народные песни и украинскую классику — "Тихо Дунай воду несет" Николая Лысенко (иногда "проглатывая" окончания фраз), "Вечернюю песню" Кирилла Стеценко и "Стоит гора высокая". Во втором прозвучал набор номеров, когда-то переложенных композитором Мирославом Скориком для струнного квартета и органа специально для Ольги Басистюк,— "Серенада" и Ave Maria Шуберта, "Песня Сольвейг" Грига и Ave Maria Каччини на бис.
Чтобы окончательно убедить слушателей, что с ее голосом все в порядке, Ольга Басистюк во второй раз вышла на авансцену и для полного стоящего зала заключительную секвенцию Каччини пропела уже без сопровождения органа.