гастроли театр
Три вечера подряд при полном аншлаге итальянский театр марионеток "Карло Колла и сыновья" разыгрывал в петербургском Малом драматическом театре "Шехеразаду" Римского-Корсакова и "Петрушку" Стравинского. ОЛЬГА Ъ-КОМОК обнаружила, что подзаголовок этих опусов — "Хореографические фантазии для детей и взрослых" — несколько грешит против истины. У детей эти опусы вызвали куда больший интерес.
— Ой, смотри, она села! — детский радостный вопль совершенно точно обозначил кульминацию одной из сцен "Шехеразады", в которой одноименная марионетка долго бродила по пестро раскрашенной сцене, нервно тряся руками (видно, изображались страдания героини), а потом присела-таки на бутафорский камушек. В хореографической фантазии на музыку Римского-Корсакова, которую две юные пианистки мужественно сыграли в четыре руки на дурном пианино, редкие кукольные трюки вроде тонущего корабля, бешеных прыжков обезьянок или плавания Синдбада на огромной рыбине выглядели куда осмысленней, нежели собственно танцевальная составляющая "хореографической фантазии".
Хореография заключалась в редких и не очень-то изящных подергиваниях ног марионеток, которые явно предпочитали "споры-разговоры" балетным па. Фантазия же состояла в том, как уложить и без того не слишком очевидный сюжет (с рассказами в рассказах и запутанными околичностями) поперек классического опуса Римского-Корсакова с затемнениями на музыкальных кульминациях и сменой сцен посреди развития одной мелодической темы. Настойчивые детские вопросы "Мама, а кто это?" сопровождали весь спектакль.
Театр марионеток "Карло Колла и сыновья" — старинное миланское семейное предприятие. Основана труппа еще в 1835 году Карло Колла I, и как ни странно, руководство ею ни разу за 170 лет не уплывало из рук клана. Нынешний коллектив из 14 кукольников возглавляет Карло Колла III. Он и сохраняет специализацию труппы: вместо волшебных сказок "Карло Колла и сыновья" предпочитает переводить на язык марионеток классические оперы и балеты. В России театр далеко не впервые. Почему на этот раз итальянцы решили привезти в Петербург и Москву (где Карло Колла III появится в начале февраля) не собственное национальное достояние, а наше отечественное балетное все — бог весть. Впрочем, если их "Шехеразада" озадачила, то в "Петрушке" ответ, пожалуй, нашелся.
Поныне самый популярный балет Стравинского — история из жизни марионеток — сам по себе куда легче поддается переводу на кукольный язык. Пестрое масляничное мельтешение в исполнении чуть скованных в движениях ярких кукол выглядело даже "вкуснее", чем у кордебалета Мариинки. Задник сцены, "слизанный" у Бенуа, канонические костюмы героев, почти честное следование сюжетной канве не спорили с музыкой — все в том же четырехручном переложении для бедно звучащего фортепиано. Мелкие отступления от традиционного либретто только украсили спектакль: Арап вместо возни с золотым шаром сразу принялся пинать Петрушку, причем драка выходила у него куда лучше, чем танцы. Балерина при первом появлении тоже не стала выплясывать с трубой, а сразу повисла на Арапе, да и Петрушке от нее тут же досталось. Шарманка с обезьянкой и ручной медведь появились ровно тогда, когда это предписано музыкой, и вызвали бурю восторга — теперь уже не только у детей, но и у взрослых. Но самое интересное случилось в финале: Петрушка не ожил и никуда выпрыгивать не стал. На последних тактах партитуры Стравинского над тельцем маленькой куклы Петрушки, которую Фокусник ловко забросил в свой балаганчик, судорожно задергались кукольные "запчасти", развешенные по стенкам — ноги, руки, головы. А из внезапно распахнувшегося сундука, который весь спектакль заслонял часть сцены, высунулось еще четыре недоделанные куклы и угрожающе завертелись, словно пытаясь выбраться на свет божий. Над гуманистическим пафосом оригинального "Петрушки" мгновенно нависла тень "Господина оформителя", а то и жутких кукол Чаки. Карло Колла III прозрачно намекнул на то, что марионеткам не стоит оживать. Как бы хуже не было.