приглашает Сергей Ходнев
Предоставив Теодору Курентзису персональный абонемент, Московская филармония рисковала (риск, конечно, чисто условный, потому как имя модного дирижера в любом случае превращает концертную афишу в мощный магнит для публики самых разных вкусов) столкнуться с нетривиальными репертуарными предпочтениями маэстро в полном их объеме. Энергичный исследователь и пропагандист старой музыки от Средневековья до барокко, не менее воодушевленный знаток и поклонник новой музыки — словом, ценитель нехоженых троп и раритетов. Таким Курентзиса и знает последние годы большинство концертной аудитории. Однако на поверку филармонические концерты дирижера с разными московскими оркестрами оказываются крайне дружелюбными даже по отношению к тем, кто насчет старых и новых редкостей осторожничает: в программах полно привычной даже для крайних консерваторов музыки, что, впрочем, отнюдь не делает концерты менее интересными — яркие, освежающе-экспериментальные прочтения и донельзя репертуарным произведениям могут быть исключительно на пользу (в чем можно было убедиться, например, послушав в исполнении Теодора Курентзиса Шестую симфонию Чайковского и его же "Ромео и Джульетту").
В этот раз дирижер, выступая с оркестром "Новая Россия", решил обратиться, во-первых, к Густаву Малеру — и выбрал для этого его симфонию N 1 ("Титан"), едва ли не самую популярную во всем малеровском симфоническом творчестве. Премьеру это масштабное четырехчастное сочинение получило в свое время провальную: пантеистический размах малеровской героики смущал, простодушие лендлера во второй части не очень приятно удивляло, ну а третья часть, превращающая в саркастический траурный марш детскую песенку, и вовсе показалась общественности нарушением приличий. Контрастность, патетика и мелодическая щедрость Малера уже и сами по себе сулят трактовке Теодора Курентзиса, умеющего представить эти материи самым нетривиальным образом, изрядную яркость. Но, помимо прочего, здесь есть и материал для любезного дирижеру исследовательского подхода и для кропотливой работы с первоисточниками: после той самой премьеры в 1889 году композитор несколько раз возвращался к симфонии, так что исполнителю есть что выбирать — общеупотребительную версию или какую-либо иную авторскую редакцию.
Второе произведение в программе и подавно не отнесешь к малоисполняемым — это Второй концерт Рахманинова. Привычные для нас отечественные трактовки рахманиновской музыки с ее щемящей грустью и надрывом, с задушевностью и драматическим накалом настолько трудно соотнести с тем, как работает обычно греческий маэстро, что присутствие Второго концерта в программе выглядит откровенно интригующим. Тем более что и от солиста тоже можно ожидать если и не откровений, то по меньшей мере интересной и содержательной работы: это Александр Мельников, ученик Льва Наумова и Элисо Вирсаладзе, лауреат престижнейшего брюссельского конкурса имени королевы Елизаветы, принадлежащий к числу особенно восторженно принимаемых в Европе отечественных пианистов последнего поколения.
Большой зал консерватории, 21 января, 19.00