Концентрация французских фильмов в программе "Киномарафона" могла бы показаться формальной данью дню взятия Бастилии, если бы среди них не показали "Выгодную партию" ("Счастливый брак") Эрика Ромера. И фильм, и режиссер словно созданы для того, чтобы представлять не только французское кино, но и французскую культурную традицию, корнями уходящую в Средневековье и окончательно сформировавшуюся в эпоху Просвещения.
Перечень парадоксов Ромера начинается с того, что он, один из самых активных деятелей "новой волны", остался ее неисправимым маргиналом. Далее: будучи теоретиком и фанатом кинематографа, он снимал фильмы насквозь литературные, построенные на остроумных диалогах и игре слов. Наконец, его истории мелодраматичны и смешны, но не имеют ничего общего с популярными жанрами и способны привести неискушенную публику в полное замешательство, показаться "раздражающе скучными".
"Выгодная партия" (1981) — типично ромеровская картина. Ее героиня Сабина страдает от чересчур рационального подхода к жизни. Сначала ее, юную провинциалку из Манса, тянуло к парижской богеме, и она выбрала себе в качестве любовника художника с именем. Но тот оказался семьянином, и Сабина понадобилась ему всего лишь ради сексуального разнообразия. Тогда девушка решает выйти замуж за преуспевающего адвоката. Она разрабатывает беспроигрышную тактику и целенаправленно проводит ее в жизнь. Прокол только в одном: адвокат (хотя ему и нравится Сабина — "женщина его типа"), "по какой-то необъяснимой причине" в нее не влюблен.
И в последующих лентах Ромера сюжеты вызывающе банальны. Маленькие любовные недоразумения, соблазны и ошибки юности, сердечные волнения. Нет роковых страстей, главная страсть — любопытство к жизни. Вопрос в том, достаточно ли в человеке искренности и доверия. Познавая жизнь не в экстремальном, а в будничном виде, герои Ромера обнаруживают ее парадоксальность. Они открывают также игру противоречий в самих себе.
"Выгодная партия" относится ко второму (после "Нравоучительных историй") ромеровскому циклу, который называется "Комедии и поговорки". В фильме обыгрывается лафонтеновское: "А кто из нас не бредил счастьем, не строил замков на песке?" В оригинале цитата звучит несколько иначе, там речь идет о тех, кто "строит замки в Испании". В старину для обозначения несбыточных химер говорили о "замках в Азии" или "замках в Албании". Но и Испания слыла страной неслыханных авантюр и жгучих романсов и ветряных мельниц.
Сабина — маленький Дон Кихот, борющийся с законами человеческой природы. Ее оружие — псевдоздравомыслие. "Мужчина редко бывает с женщиной самим собой: он жаждет блистать и в итоге выглядит смешным". "Не только скромность, но и инстинкт правил поведением женщин в прошлом веке: самка сопротивлялась самцу, чтобы сильнее возбудить его желание". Неоспоримая правильность этих высказываний разительно контрастирует с алогичностью жизни, которая, словно бы нам назло, делает все по-своему. Только-только начинает казаться, что ты постиг или хотя бы приблизился к основам гармонии — как тебя буквально переворачивает очередная каверза судьбы.
Остается утешаться поговорками, которые то и дело звучат в фильме из уст героев: "Не мытьем, так катаньем", "Лучше поздно, чем никогда" и так далее. По сути, они ничего не выражают, но способны уводить от предмета в выморочное пространство абстракций. Ромер не иллюстрирует пословицы, а возвращает "народной мудрости" первоначальный смысл — смысл сугубо личного экзистенциального опыта. Выбор между двумя женщинами или двумя мужчинами (Ромера не интересуют бисексуальные коллизии) всегда лежит в сфере экзистенции. И политический выбор — тоже, как в его новейшем фильме L`arbre, le maire et la mediatheque. Диалоги у Ромера чрезвычайно подробны и дотошны, его герои не успокоятся до тех пор, пока не дойдут до самой сути, садомазохистский процесс спора доставляет им наслаждение, граничащее с оргазмом. Один из самых занятных — спор Сабины и ее бывшего возлюбленного Симона о роли женщины в семье и обществе. Сабина отстаивает позицию "домохозяйки-революционерки": по ее мнению, гораздо более "продвинута" женщина, которая не насилует себя ради карьеры, а занимается домом и детьми. Сабина, конечно, побеждает в споре, но не более того. У Ромера прав всегда тот, кто подчиняется не теории, а чувственному порыву. Поймать "зеленый луч" (название одной из самых известных ромеровских картин) или "голубой час" (лирический мотив другого фильма) дано только тем, чей интеллект уравновешен доверием к жизни. Художественная философия Ромера, накрепко укорененная в традиции французского рационализма, в то же время основана на культе интуиции. Режиссер эстетизирует жизнь, но делает это с поистине изящной небрежностью. Кадры его картин не содержат ничего случайного, Их импрессионистическая свобода иллюзорна даже в пейзажах, а интерьеры то расписаны цветными прямоугольниками в духе Мондриана, то обнаруживают утилитарные изыски поп-арта.
Ромер в молодости редактировал Кайе дю синема", писал работы о Мурнау и Хичкоке, до этого был преподавателем старофранцузского. В отличие от своих соратников по "новой волне", он религиозен и часто обращается к средневековым источникам, адаптирует формы средневекового театра, а также максимы и насмешливые морализаторские сентенции XVIII века. Его традиция — Ларошфуко, Лабрюйер, Мариво и Мюссе, а также Шодерло де Лакло. Имя Ромера и само стоит теперь в ряду выдающихся парадоксалистов Франции.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ