Театр "Практика" заявляет о себе как о динамичном, современном подвале, где обсуждают самые насущные проблемы общества, причем делают это открыто и очень смело. Действительно, в наши дни театру московского, то есть лужковского, подчинения, требуется определенная смелость, чтобы так вот взять и написать крупными буквами на афише — "пьеса про геев". Конечно, подзаголовок выдает, что театр все-таки признает деление людей по какому-то признаку, остающемуся источником дискриминации. Попробовали бы написать "пьеса про евреев" или "пьеса про карликов" — наверняка смотрелось бы неловко. Впрочем, неделикатность театра можно списать на издержки его храбрости. Да и на заботу о зрителе: публика знает, на что пришла, и не станет через десять минут после начала хлопать дверями, чертыхаясь или мелко крестясь.
Знакомство с бытом и проблемами сексуальных меньшинств отнимает немного времени — всего-то час и десять минут. Пьеса Ольги Погодиной-Кузминой описывает один день из жизни современного бизнесмена Ника, и не просто день, а день его рождения. За время действия Ник успевает проснуться, поссориться со своим молодым бойфрендом Юрой, выпить дома за свое здоровье с друзьями, сначала увлечься каким-то новым юным знакомым, потом собраться перековаться в гетеросексуала и жениться, посетить ночной клуб, переспать одновременно со старым и новым любовником, невольно доведя последнего чуть ли не до самоубийства, а первого — до финальных проникновенных признаний в глубокой и настоящей любви. В сущности, пьеса "Мармелад" представляет из себя не что иное, как набор необязательных, но бойко набросанных сценок-скетчей.
Гомосексуалисты выглядят у госпожи Погодиной-Кузминой существами праздными, похотливыми, циничными и в меру несчастными. Они долго спят, а едва проснувшись, залезают в интернет на сайты знакомств, хлещут коньяк и пляшут в клубах, зло подкалывают друг друга, грубо шутят, всегда рады увести любовника у приятеля. При этом молодые геи ищут быстрой выгоды и буквально готовы продать себя, а те, кто постарше,— безнадежно циничны и разочарованы во всем на свете. Драматург признается, что персонажи ее "Мармелада" списаны с реальных людей, с некоторыми из которых она близко и не без приязни общалась,— пьеса между тем обернулась весьма схематичным, поверхностным и недоброжелательным очерком гейских нравов. Так что на самом деле мэр должен быть "Практикой" доволен.
Но самая большая причуда спектакля состоит не в слабости драматургии, а в решении молодого режиссера Виктора Алферова поручить мужские роли женщинам. Охотно допускаю, что в качестве дебютной идеи принцип распределения ролей выглядел неглупо и даже эффектно: снять неловкость постельных ситуаций, абстрагироваться от категории пола, не увлекаться внешней характерностью, а показывать просто человеческие отношения. На деле же все получилось нелепо и неумно. Во-первых, в "Мармеладе" никаких содержательных драматических отношений нет и стараться там не над чем. Во-вторых и, может, именно в силу первого обстоятельства, правила игры для актрис выбраны недальновидно. Женщины старательно изображают мужчин разного возраста: кто-то угловат и резковат, кто-то нагловат и хрипловат, кто-то нелеп и беспечен. Сыграно довольно грубо и приблизительно — да и весь спектакль с одной кроватью-подиумом в качестве оформления выглядит каким-то полуфабрикатом — но дело даже не в этом. Поскольку гомосексуальный дискурс откровенно проявлен (чай, не иносказательно-поэтический Кольтес на сцене), то в женском исполнении "Мармелад" стал "пьесой про лесбиянок".