комментирует Борис Филановский
Фестивали академической музыки бывают очень разные. Одни стараются подгрести под себя всю возможную публику и распахивают программные рамки направо и налево. Другие, наоборот, отсекают лишних посетителей и формируют собственную небольшую, но ядреную аудиторию. Часто устроители придумывают сквозные темы, под которые составляются основные концерты. Не так часто, но тоже случается, что предлагается нечто специальное — премьеры, кросс-жанровые столкновения, необычные постановки, свежие взгляды на известную музыку. Да мало ли что еще можно придумать.
Ни в чем таком фестиваль "Площадь Искусств" за шесть лет своего существования замечен не был. Как и в прошлые годы, фестивалем названы несколько концертов из хорошо известной классики, много раз игранной в том же зале теми же исполнителями. Мероприятие в целом рассчитано на пушистое елочное благодушие. Это что-то вроде новогодней ярмарки — довольно приятное времяпрепровождение, имеющее товарный вид высокого искусства. Ходить на "Площадь Искусств" респектабельно, солидно, надежно. И недешево — билеты на фестиваль продаются турагентствами как часть новогодних туров в Россию, местной публике предлагается выложить примерно €15-30. Видимо, филармоническая музыка, как жизнь при социализме, дорожает потому, что не является предметом первой необходимости: по большому счету среди концертов "Площади Искусств" нет ни одного, который нельзя было бы пропустить.
Но есть очень хорошие солисты. Крепкий вокальный дуэт составят Татьяна Павловская и Владимир Галузин. Драматическое сопрано и очень драматический тенор — им всегда есть что друг другу спеть. На этот раз споют сцену Дездемоны и Отелло из оперы Верди и сцену Лизы и Германна из "Пиковой дамы" Чайковского. Павловская и Галузин — неимоверно опытные люди, голоса у них луженные десятилетиями, красивые, громкие, эти партии из этих опер Верди и Чайковского они пели много раз и в разных театрах, и на концертах. Словом, мероприятие окупится на 200%. Еще один концерт разделят на четверых лауреаты последнего конкурса имени Чайковского — сопрано Олеся Петрова, скрипач Никита Борисоглебский, виолончелист Александр Бузлов и пианист Александр Лубянцев. Программа, конечно же, в высшей степени добропорядочная: Чайковский, Рахманинов, Римский-Корсаков, Равель. Особый разговор про немецкую скрипачку Джулию Фишер. Она не просто скрипачка, она еще и на рояле играет. Два таких далеких инструмента совмещают очень редко, но все же случай Фишер не уникальный. Есть и другие примеры "двухстаночников". Например, виолончелист и пианист Александр Рудин. Да ведь и Мстислав Ростропович был превосходным камерным пианистом. Мне не приходилось слышать, как Фишер обращается с фортепиано. На скрипке она играет чудесно, хоть отчасти и с оттенком "быстрее, чище, сильнее" (восемь конкурсов выиграть — это бесследно не проходит). В том, что Фишер сначала сыграет скрипичный концерт Глазунова, а потом фортепианный концерт Шумана, есть некий цирковой элемент; надо надеяться, что он не возобладает над содержательной стороной дела, поскольку Фишер чрезвычайно хороша и убедительна в романтической музыке.
Пожалуй, самое значительное событие нынешнего фестиваля — визит оркестра и хора Большого театра. И потому что не каждый день в Петербурге появляется оркестр из другого города, даже если этот город — Москва, и потому что главный дирижер Большого Александр Ведерников зарекомендовал себя как человек, открытый новациям — не только репертуарным, но и собственно исполнительским. Именно при Ведерникове Дмитрий Черняков с энциклопедическим блеском поставил в Большом одну из главных опер ХХ века "Похождения повесы" Стравинского и на редкость жестко и убедительно — "Евгения Онегина" Чайковского. Кроме того, Ведерников записал "Руслана и Людмилу" Глинки в аутентичной манере на голландской фирме Pentatone. Это прошло почти незамеченным музыкальной общественностью, но на самом деле оказалось таким этапом в переосмыслении русской классики, который еще будет оценен. Недавно Юрий Темирканов сделался главным приглашенным дирижером Большого театра, а Большой театр, в свою очередь, сделался дружественной ему организацией; видимо, потому москвичи и заезжают сюда по-крупному. А дают они все тот же елочный набор — Рахманинова, Чайковского и Прокофьева.
Есть бородатый анекдот про студента, рассказывающего на экзамене по музлитературе, что Бетховен сочинил три симфонии: Третью, Пятую и Девятую. Такое уж это место — Санкт-Петербургская филармония, так уж здесь изогнулись силовые линии музыкальной истории, что у Прокофьева не пять фортепианных концертов, а два — Первый и Третий (на фестивале прозвучит Первый), не семь симфоний, а три — Первая, Пятая и Шестая (прозвучит Первая); что Чайковский написал в основном Пятую и Шестую симфонии (прозвучит Пятая); что Респиги создал два оркестровых опуса — "Пинии Рима" и "Фонтаны Рима"; что Карл Орф — автор одной кантаты Carmina Burana, произведения, звучащего в Петербурге чуть ли не каждый месяц. Примерно с той же частотой англичане любят "Мессию" Генделя, но у них это национальная гордость, а у нас "Баварские песни" (так переводится название кантаты Орфа) амортизируют по инерции и от нежелания выучить еще что-нибудь.
Фестиваль посвящен 125-летию оркестра Санкт-Петербургской филармонии, но посвящение это чисто формальное. К юбилею своего коллектива его главный дирижер, он же худрук всея филармонии, не утрудился ровно никакими телодвижениями, которыми принято отмечать юбилеи среди уважающих себя музыкальных институций. Ни расширения репертуара, ни приглашения за пульт каких-то ярких звезд — не говоря уже о чем-то более смелом — нет и, видимо, не будет. Новогодней "Площадью Искусств" данное федеральное учреждение культуры в очередной, седьмой раз утверждает свои беззаветно инновационные подходы и открывает захватывающие перспективы все новых встреч все с тем же прекрасным.
Санкт-Петербург, Большой зал филармонии, 28 декабря--7 января, 19.00