комментирует Дмитрий Ренанский
"Волшебная флейта" Моцарта в постановке француза Алена Маратра не похожа на обычный оперный спектакль. Точно так же не были на него похожи и два его предыдущих мариинских спектакля. За это публика и любит Маратра: и "Путешествие в Реймс" Россини, и "Любовь к трем апельсинам" Прокофьева — кассовые хиты репертуара Мариинки.
"Вернуть театр в театр" и "Нет праздника — нет спектакля". Господин Маратра словно руководствуется двумя этими изречениями Евгения Вахтангова. И не так уж важно, сознательно Маратра работает по системе Вахтангова или нет. Начинается праздник работой с актерами, основная нагрузка ложится именно на них. "Волшебная флейта" — идеальный материал для Маратра, редкого сегодня режиссера-гуманиста. В том смысле, что работа с ним — это многомесячная репетиционная муштра. Одну и ту же мизансцену он может заставить повторить раз пятьдесят. После многочасовых тренингов, добравшись до психофизической подноготной, Маратра отпускает вожжи: наработался — играй. И ребята из Академии молодых певцов, с которыми он работает, играют хорошо.
Одной сцены Маратра, впрочем, явно мало. В свою театральную неразбериху он старается втянуть зал, утверждает, что только публика может придать спектаклю вкус, и придвигает оперу к зрителю — в прямом смысле. В "Путешествии в Реймс" персонажи выходят на сцену из зала по соединяющему два мира подиуму, яма закрыта навесом, а оркестр сидит в глубине сцены. В "Любви к трем апельсинам" Чудаки спорят прямо в партере, маг Челий балансирует на краю царской ложи, а солидного мужчину в смокинге выдергивают из зрительного зала, причем он оказывается басом Геннадием Беззубенковым, которого на глазах у публики переодевают в Короля Треф. Обнажая жанровые условности, Маратра как мало кто умеет сделать из оперного "в некотором царстве, в некотором государстве" — "здесь и сейчас" театрального шоу. Его театр не поражает концептуальными решениями или невиданной сценографией, он силен другим. Француз лечит малахольный оперный пафос, как Принца-ипохондрика из тех же "Апельсинов", прививками актерского зубоскальства и инъекциями остроумных гэгов.
В "Волшебной флейте" Маратра останется верен себе: истончая границы между действием и зрителями, он усадит их прямо на сцену, почти лишенную декора, — только три бутафорские двери между мирами, а персонажи будут мигрировать по всему залу. Возможно, что сценография окажется не столь аскетичной, но пока что режиссер тщательно скрывает детали. Если и может показаться, что Маратра забывает о театральных традициях XVIII века, то это лишь на первый взгляд: да, чудес машинерии не будет, но будет великолепный актерский ансамбль — главная движущая сила спектакля в моцартовскую эпоху, когда режиссурой как профессией еще и не пахло.
"Волшебная флейта" ставится в расчете на детско-юношескую аудиторию. С этим более или менее понятно: его фирменное блюдо — это калейдоскоп эффектных клипов, и скучать не придется ни детям, ни родителям. Но главное, Моцарта будут петь по-русски, а для настоящего понимания его оперной сказки важно каждое слово. За концептуальными режиссерскими поисками последних десятилетий как-то позабылось, что одна из первичных задач театра — рассказывать истории. Маратра собирается рассказать историю с волшебной флейтой так, чтобы понял и ребенок.
Концертный зал Мариинского театра, 31 декабря, 12.00