125 лет назад, в 1882 году, датский инженер Фредерик Смидт открыл бюро для проектирования и постройки технических устройств и заводов. Вскоре фирма начала специализироваться на оборудовании для производства цемента и уже в начале XX века внесла в свой актив постройку или переоборудование крупнейших русских цементных заводов. Историю датского вклада в укрепление отечественного бетона восстановил обозреватель "Денег" Евгений Жирнов.
Римский бетон британского розлива
Быстротвердеющими, или быстрокаменеющими, веществами, как было принято говорить прежде, строители пользовались еще со времен Древнего Египта. Материалом, похожим на бетон, наполнителем для которого служили вулканические породы, пользовались римляне, умевшие возводить из него грандиозные строения, сохранившиеся до наших дней. Однако после падения Рима большинство его технических секретов было утеряно и забыто. Интерес к веществам, каменеющим под влиянием воды или воздуха, возродился лишь в XVIII веке. Тогда во время многочисленных войн стало очевидно, что строить крепости и форты в необходимом для нужд армий количестве традиционным способом — из природного камня — с необходимой скоростью невозможно.
Немалую роль в поиске нового материала сыграло и развитие международной торговли. Для главного в ту эпоху вида транспорта — морских судов — требовалось все больше причалов и портов, а природных бухт и заливов, защищенных скалами от ударов штормовых волн, явно недоставало.
Исследования велись одновременно во многих странах, причем не только химиками и инженерами, но и археологами. Они раскапывали греческие и римские сооружения и водопроводы и с упоением, хотя и не всегда правильно, пытались реконструировать методы древних строителей.
Как утверждают историки строительного дела, первым добился успеха англичанин Джемс Паркер, экспериментировавший с обжигом глин из устья Темзы и получивший в результате порошок, каменевший после прибавления воды. В 1796 году Паркер получил патент на свое изобретение, но далеко не все в Европе были готовы признать его первенство. Французы, например, утверждали, что приоритет принадлежит им и что Паркер воспользовался работами французских исследователей для получения своего "римского", или "романского", цемента. Не остались в стороне от спора и русские историки-патриоты. Они утверждали, что в Древней Руси тоже применялись бетоны, а лучшую из технологий производства и применения цемента изобрел русский подрядчик Егор Герасимович Челиев во время работ по восстановлению Москвы после наполеоновского нашествия и сопровождавших его пожаров.
Собственно, все эти споры не имели большого практического значения, поскольку новый материал прокладывал себе путь к потребителю с немалым трудом. Привычные к кирпичу и тесаным камням строители и консервативные обыватели далеко не сразу поверили в прочность искусственного камня, сделанного с помощью воды из какого-то порошка. Английским апологетам новой технологии пришлось устраивать для соотечественников целую серию публичных опытов, чтобы доказать полезные свойства цемента. К примеру, на королевской верфи в Вулвиче производители "римского" цемента проделали следующий опыт. К перпендикулярно стоящей кирпичной стене, к верхней ее части, создавая подобие буквы Г, с помощью цемента прикрепили один за другим 15 кирпичей. Конструкция держалась довольно устойчиво, а обрушилась только через полчаса после того, как на нее был положен груз.
В другой раз с помощью бетона из кирпичей была сооружен похожий на мост брус на подставках, на который нагрузили более 10 тонн железа. На протяжении двух лет, пока длился опыт, брус без проблем переносил давление груза. И лишь когда тяжесть удвоили, сравнительно небольшая конструкция не выдержала и сломалась, что доказало строительному сообществу возможность применения бетона при сооружении мостов, арок и перекрытий.
Но даже после этих и прочих публичных опытов в Великобритании оставалось немало скептиков, не веривших в обширные возможности нового материала. Производителям цемента приходилось идти на различные уловки, чтобы переубедить сомневающихся. К примеру, в британской прессе, а затем в газетах тех стран, куда англичане собирались экспортировать свой "римский" цемент, публиковались такие письма от потребителей цемента к его производителям:
"Милостивые Государи! Согласно с Вашим желанием, я считаю себе за особенное удовольствие свидетельствовать об отличном качестве Вашего ЦЕМЕНТА, который я употреблял в большой части построек Тонели под Темзою и, кроме сего, во многих других опытах, когда хотел удостовериться в качествах и крепости его. Считаю долгом присовокупить, что я постоянно, во всех случаях находил ЦЕМЕНТ Ваш одинакового качества и что он во всяком отношении соответствовал предположенной цели и ожиданиям. Честь имею быть и проч. М. Брюнель".
Другое послание гласило:
"Милостивые Государи! Вы требуете мнения моего на счет приготовляемого Вами РИМСКОГО ЦЕМЕНТА; считаю лучшим одобрением его отличного качества, когда означу количество, в котором я употребил его, именно 15 000 бочек.
Будучи уверен в отличном качестве Вашего ЦЕМЕНТА, я и теперь постоянно употребляю его, и как я, так всякий работающий со мною Инженер совершенно остаемся им довольны. Честь имею быть и проч. Томас Джексон".
Широкое освещение прессой опытов, похвальные отклики и упорство цементных заводчиков сделали свое дело. Публика перестала воспринимать новый материал как нечто странное и пугающее. А после того как британская армия и флот взяли его в буквальном смысле слова на вооружение, цементом заинтересовался генералитет всех более или менее развитых стран. Немцы начали самостоятельное освоение производства цемента, поскольку англичане отправляли на экспорт готовую продукцию, а отнюдь не секреты технологии ее производства. А Россия, не мудрствуя лукаво, начала ввоз английского цемента для строительства портовых сооружений и крепостей.
Железнодорожная нужда
Ситуация не изменилась и после того, как в России побывал и поработал французский классик цементного производства и бетонного строительства С. Вик. Он разработал принципы производства цемента в том виде, в каком они существуют до сего дня. Вик учил будущих русских инженеров-путейцев, что для получения цемента необходимо спекать известняки и глины и размалывать полученные куски до состояния порошка. Самым удивительным было то, что на необъятных пространствах России было немало мест, где имелись залежи глины, известняков и каменного угля, что позволяло организовать массовое производство цемента, но его продолжали ввозить из Англии на протяжении многих лет.
Перемены наступили лишь после того, как в воздухе запахло большой войной на юге Российской империи. Правительство начало спешно укреплять фортификационные сооружения в Крыму, а дружественная Турции Великобритания в 1852 году ввела запрет на экспорт цемента в Россию. Казалось бы, это могло послужить толчком к развитию собственной цементной промышленности. Но в стране едва теплилась жизнь на нескольких полукустарных производствах — военного инженера П. Е. Роше под Петербургом и Я. К. Паля возле Петергофа, выдававших продукцию, мягко говоря, нестабильного качества. А отсутствие экспорта из Англии компенсировали за счет экспорта из Германии, где для нужд российской обороны стал работать новейший и мощнейший по тем временам цементный завод в Штеттине (теперь польский Щецин).
Даже после проигрыша в Крымской войне российское правительство не сделало ничего радикально нового для развития цементных производств в стране. Только в 1857 году в русской Польше, почти на границе с Германией промышленник И. И. Цеханский основал первое более или менее значительное производство портландцемента, качество которого было сравнимо с английским и немецким. Однако ирония заключалась в том, что доставлять цемент с этого завода в центральные губернии Российской империи было невыгодно, поэтому его почти полностью закупали немецкие и австрийские строительные подрядчики. А потребности русского военного ведомства, как и прежде, покрывались за счет ввоза цемента из-за границы.
Дело сдвинулось с мертвой точки только после начала строительства в России сети железных дорог. Правительство и инвесторы вкладывали в сооружение путей и сооружений значительные средства и хотели как можно скорее получать от них практическую пользу и отдачу. А ничего лучше бетона для быстрого строительства на тот момент не существовало. К делу были привлечены корифеи-химики А. Р. Шуляченко в Санкт-Петербурге и В. П. Ливен в Дерпте.
"Полное развитие русского портландского производства,— писал к полувековому юбилею отрасли А. Крупский,— начинается засим с основанием цементного завода на балтийской морской границе — в Подере близ Риги, возникшего в руках одного из энергичнейших деятелей нашей промышленности Карла Христиана Шмидта. Но прежде всего надо назвать лицо, которое в силу своей пылкой любви к делу было как бы движущим духом не только этого предприятия в Риге, основавшегося после долгих неудачных попыток применить к делу местный известняк на привозном английском меле (свой остзейский известняк вокруг местности не годился), но и последующих обширных предприятий по части цемента: это доктор химии Юрьевского (Дерптского) Университета Викт. Павл. Ливен, которого можно считать пособником дела в Риге, но еще более в Порт-Кунде и впоследствии в Новороссийске, подобно тому как Алексея Роман. Шуляченко — основателем петербургского Глухоозерского завода, к которому стянулись все силы науки и исполнительной по местным условиям техники дела".
Немалую роль в распространении цемента в России сыграл и самый авторитетный из отечественных химиков того времени профессор Д. И. Менделеев, который убеждал соотечественников:
"Цемент составляет драгоценнейший строительный материал, уже ныне играющий громадную роль, с течением же времени долженствующий вытеснить почти всех других соперников, потому что при его помощи зерна песка скрепляются в камни, в сплошные стены, в целые полы, потолки и своды, имеющие крепость прочнейших камней, недоступных влиянию воды и огня. Примерно тремя частями песка, одною частью цемента и надлежащим количеством воды образуют тестообразную массу, которая после некоторого уплотнения (поколачиванием, давлением и т. д.) чрез короткий промежуток времени, считающийся часами или много что днями (смотря по свойству цемента и песка), превращается в крепкий монолит, на который вода, даже морская, не действует и только содействует еще большему укреплению. Из такой массы не только возводятся громадные сооружения (портов, гаваней, зданий, сводов, мостов и т. д.), но изготовляются и более мелкие, напр. трубы для стока вод, плитки для полов, резервуары для воды, ступени, кормушки для скота и т. д. Совершенно несгораемые дома легче всего сооружаются из цемента, причем потолки и полы требуют меньшего, чем при кирпиче, количества дорогостоящих массивных железных балок, потому что комбинация с железными прутьями и проволокою оказалась по опыту способною прочнейшим образом покрывать значительные пролеты. Стены из цементной массы, конечно, при соблюдении должных условий строительного дела могут быть в несколько раз тоньше кирпичных и др. каменных. Песок и вода находятся всюду; следовательно, там, где легко получить цемент, легко строить всевозможные сооружения, а их цены, кроме ценности работы, определятся исключительно ценою цемента, тем более что правильно сооруженный цементный потолок не потребует и никакой кровли; вода и огонь на него не подействуют".
Под золотым дождем от железнодорожных и строительных подрядчиков цементная промышленность начала расти как на дрожжах. По всем городам и весям шел поиск подходящих мест для строительства цементных заводов. Горный инженер Л. Юзбашев, например, обследовал район Новороссийска, где обнаружил обширные залежи природного цемента, который требовалось только обжигать и перемалывать без каких-либо дополнительных операций. Он вспоминал:
"По предложению Горного Департамента я был командирован в 1892 г. в г. Новороссийск для геологических исследований залежей цементного камня на принадлежащих казне участках в Новороссийской лесной даче. Прежде чем приступить к выполнению означенного поручения, я ознакомился с литературными данными, относящимися к геологии Черноморского округа. К сожалению, данные эти оказались весьма скудными и не относящимися непосредственно к цементному вопросу... Прибыв в г. Новороссийск, я отправился по указанию местного лесничего на подлежавшие осмотру участки... Осмотрев эти участки пространством в 250 десятин, я обратил внимание на присутствие в них не одного пласта цементного камня, горизонтального или слабонаклоненного, как мне объявили в Лесном Департаменте, а нескольких пластов, преимущественно сильно наклоненных".
Вслед за этим в Новороссийске в дополнение к существовавшему с 1882 года небольшому заводу стали появляться новые предприятия. Появились они и в не менее богатом известняками и глиной приволжском городе Вольске. Но там представителям одного из старейших в стране цементных акционерных обществ пришлось столкнуться с алчностью местных властей. Советские историографы описывали это так:
"В один из весенних дней 1896 года появился в городе петербургский гость, некто инженер Страшинский. За короткий срок он облазил все горные склоны. Нанес визиты местным властям (во что обошлись они, знал только изрядно похудевший бумажник господина инженера) и вскоре отбыл щедрый гость в столицу, прихватив с собой образцы собранных пород и протокол заседания городской думы, датированный девятым апреля того же 1896 года. Этот документ разрешал "Санкт-Петербургскому товариществу для производства глухоозерского портландцемента" сооружение в Вольске на землях, приобретенных у купца Залогина, цементного завода. Примечательна в своем роде вторая часть протокола: "слушали: о проводке телефона от квартиры господина Страшинского... Определили... провод же телефона господину Страшинскому разрешить с тем условием, чтобы господином Страшинским на свой счет был проведен телефон с постановкой аппаратов в городскую управу, городское полицейское управление и 1-ю пожарную часть". "Отцы города" сразу почувствовали, что запахло жареным, что дело затевается прибыльное, и тут же попытались в счет будущих доходов урвать хотя бы малую толику и для своих нужд".
Казенные нужды
Цементные заводы появлялись один за другим, и уже к 1897 году по производству цемента Россия вышла на третье место в мире. Причем этот результат стоил довольно дешево владельцам фирм потому, что оплата труда рабочих была минимальной, а условия работы — нечеловеческими. Рабочий вольского завода Г. Я. Лысов вспоминал о работе у печей, спекавших исходные материалы в клинкер:
"Корпус печей был закупорен, как пробкой, не разрешалось раскрывать дверей, чтобы не охладить печи. Рабочий был изнурен от жара, от цементной и угольной пыли. Были случаи, когда людей выносили замертво. Обжигалы во время работы не имели ни минуты отдыха. На площадках, если плеснуть воду — она закипала, на голове трещали волосы. Обувь не терпела. К валяным обрезкам, чтобы не сжечь ноги, привязывали верблюжьи погоны".
То же самое было и в Новороссийске:
"Загружали печь вручную при температуре в ней до 70°С. Грузчик внутри печи принимал бадьи с сырьем и углем, рассыпал и разгребал по сечению печи слоями. Печь разжигалась дровами, прогорала за трое с половиной суток, производительность ее была около двух бочек клинкера в час. Когда горение в печи кончалось, обжигальщики приступали к выгрузке клинкера. Если он опекался, эту массу разбивали штангами. При этом рабочего подстерегала опасность получить ожог от раскаленных кусков клинкера. Неостывший шахтный клинкер рабочие вывозили большими многопудовыми вагонетками, порою впрягаясь в лямки вместо лошадей. Люди часто получали серьезные увечья, тогда их выбрасывали за ворота завода без куска хлеба".
Не радовало третье место в общемировом рейтинге и отечественных исследователей рынка. Один из самых авторитетных из них С. А. Монковский писал:
"В общем, производительность всей России не превышала в лучшие годы 5 милл. пуд...Число действовавших заводов не превосходило 34. Если сравнить эти цифры с производительностью соседней Германии, в которой к 31 декабря 1906 г. в состав общества немецких цементных фабрикантов входило 87 фабрик с производительностью в 26 750 000 бочек, то уже это сопоставление абсолютных цифр производства наводит на мысль о том, что в России поле для развития цементного дела еще весьма обширно. Этот вывод находит себе более разительное подтверждение, если сравнить не абсолютные цифры, а относительные: соотношение производств на одного жителя. При 60 миллионах населения в Германии 26 милл. бочек дают почти полбочки на человека, тогда как в России 5 милл. бочек при 150 милл. ее населения дают только 1/30 часть бочки на человека, т. е. в 15 раз меньше. Чтобы уяснить себе возможно понятнее причины столь резкого различия, необходимо принять во внимание, что в Германии потребителями цемента являются четыре категории покупателей: 1) общая масса населения, постигшая уже в достаточной мере все преимущества от применения цемента ко всякого рода постройкам, как нежилым, так, в особенности, к назначаемым под жилье, и в то же время обладающая достаточною покупною способностью; 2) крупная промышленность во всех ее отраслях, достигшая высокой степени развития и завоевывающая себе все более и более широкие районы заграничного сбыта; 3) ежегодное расширение государственной железнодорожной сети и портов; 4) непосредственный вывоз цемента за границу, на все рынки мира, облегченный громадным развитием коммерческого флота. Из этих четырех категорий в России пока в пропорциональном масштабе можно признать лишь третью: казенное железнодорожное строительство и казенное же сооружение портов и крепостей.
Вывоз за границу отсутствует, и лишь сравнительно недавно, в 90-х годах минувшего столетия, мы отделались от иностранного, преимущественно германского и английского, ввоза цемента. Промышленность наша еще далека от соперничества на заграничных рынках с такими странами, как Германия, Англия и Америка. Между тем только заграничный сбыт может дать ей пропорциональный размах производства. Главный потребитель — масса населения — вплоть до самого последнего времени в расчет идти не может, так как покупательная сила его не может идти, конечно, ни в какое сравнение с какою-либо из названных стран и должна быть прямо названа ничтожною.
Остающийся, таким образом, единственный серьезный потребитель цемента — казна — являлся вместе с тем и единственным регулятором производства; до тех пор пока казна сама расширяла за счет государственных средств железнодорожную сеть, развивалось постепенно и русское производство цемента. Вышеуказанный период его быстрого роста совпадает с периодом, когда казна строила ежегодно по несколько тысяч верст жел. дорог. Но достаточно было правительству отступиться в 1903 году от принципа казенного строительства, чтобы захирело и цементное дело: мы видим, что уже в 1903 году из 38 цементных заводов не работают 5, т. е. около 13%... Японская война и последовавшая за нею внутренняя смута внесли свою долю вреда в расстройство цементного производства, и в итоге за последнее время положение цементного дела стало неблестящим".
Во время первой русской революции по количеству выступлений против хозяев и правительства цементные заводы занимали одно из первых мест в России. К примеру, в апреле 1906 года жандармский подполковник Козлов докладывал начальству:
"На Глухоозерском цементном заводе в г. Вольске с 11 апреля началась забастовка на экономической почве. Управляющий заводом сообщил требование рабочих в Петербург и получил в ответ категорическую телеграмму, что, если рабочие не пожелают встать на работу на прежних основаниях, остановить завод и рассчитать рабочих по день забастовки. В два часа дня на насыпном отделении завода случился пожар, по-видимому, от поджога. Пожар потушен своими средствами, и убыток вычислен всего около 80 рублей, но тем не менее этот случай напугал администрацию завода и полицмейстера, и он по телефону просил выслать на завод конных стражников".
Эти выступления или желание повысить качество продукции и выйти на зарубежные рынки заставило владельцев цементных заводов начать их переоборудование.
"К последнему времени,— писал А. Крупский о смене типа печей на заводах,— все стали переходить или собираться к переходу вместо стоячих проходных шахт к вращающимся лежачим, введенным, как известно, по почину Америки и распространенным в Европе известнейшими строителями Ф. Л. Смидт в Копенгагене, Полизиус в Дессау (который ставил первые в России вращающиеся печи для завода в Баку на нефтяном топливе) и другими германскими фирмами".
Конкуренция за эти заказы была довольно жесткой, фирма "Ф. Л. Смидт" сумела получить несколько крупных и важных заказов. Ее печи и оборудование получили заводы в Новороссийске, Подмосковье, Петербурге, Рязанской и Калужской губерниях.
В истории Новороссийских заводов отмечалось:
"В 1906-1907 годах по патенту фирмы "Смидт — Копенгаген" на заводе были установлены две вращающиеся печи по 42 метра длиной с производительностью 17-20 бочек в час. Через пять лет к ним добавилась еще одна — длиной 62 метра, более производительная".
Однако результаты этого перевооружения с ориентацией на экспорт цемента оказались для страны весьма плачевными. В мае 1914 года "Биржевые ведомости" опубликовали заметку "Цементный голод":
"Возможность цементной нужды в текущем строительном сезоне предугадывали давно, и на страницах специальной технической печати этому явлению не раз было отведено подобающее место. Тем не менее наступивший момент цементного голода по-прежнему отражается на строительном рынке, заставляя крупного потребителя искать спасения в зарубежных предприятиях, поставляющих цемент за очень невысокие цены. Германский цемент применяется на многих постройках южных окраин в Финляндии, отчасти в Прибалтийском крае. Общеизвестный факт столичного (С.-Петербургского) заказа на 1 милл. пудов Германского цемента еще более подтверждает беспомощность русских заводов в смысле выпуска на рынок потребного количества продукта. Поволжье, где так быстро развивается монументальное городское строительство благодаря росту промышленности, не в состоянии рассчитывать на производство местных заводов. Наиболее крупный цементный район г. Вольска, который имеет 4 предприятия, работает сразу на два фронта: с одной стороны, все перечисленные заводы обслуживают местный и вообще внутренний рынок, с другой — экспортируют цемент в Среднюю Азию и другие окраины. Некоторые предприятия стремятся даже завоевать внешние рынки, хотя их и не хватает на внутренний".
Огромные возможности открылись перед фирмой "Ф. Л. Смидт" после начала первой мировой войны. Немецкие конкуренты исчезли с русского рынка, Дания оставалась нейтральной, а в России возник острый спрос на цемент и строительство новых производственных мощностей. Однако датчане то ли из-за проблем с доставкой продукции в Россию, то ли чтобы не раздражать Германию практически не воспользовались создавшейся ситуацией. Наверстать упущенное фирма попыталась после революции. В ее рекламном проспекте для СССР говорилось:
"Специальностью фирмы Ф. Л.Смидт и Ко. является проектирование и оборудование цементных заводов, и с течением времени фирмою построен в разных странах ряд крупнейших цементных заводов, на которых в настоящее время работает более 300 вращающихся печей для обжигания цемента системы Ф. Л. Смидт и Ко. с производительностью свыше 60 000 000 бочек цемента в год. В пределах СССР имя Ф. Л. Смидт и Ко. пользуется хорошей известностью, так как это имя тесно связано с устройством и оборудованием целого ряда крупнейших цементных заводов СССР. Кроме цементных заводов, фирма Ф. Л. Смидт и Ко. занимается проектированием и оборудованием кирпичных заводов, известко-обжигательных печей, фарфоровых и этернитовых заводов, а также устройств для агломерации железных руд по собственным патентованным системам, принятым на крупных железоделательных заводах Европы.
Наконец, фирма Ф. Л. Смидт и Ко. изготовляет дробильные и мельничные машины для всех отраслей химической, керамиковой и горнозаводской промышленности, и в настоящее время более 5000 мельничных установок фирмы находятся в действии по всему миру. Качества, обеспечивающие машинам и устройствам фирмы Ф. Л. Смидт и Ко. первенствующее место в этой промышленности, заключаются в их простой и солидной конструкции в связи с полной благонадежностью их работы, что является главным условием их применяемости в вышеприведенных производствах, где машинные устройства находятся в действии, так сказать, беспрерывно день и ночь в течение всего года. Кроме того, следует заметить, что машины фирмы Ф. Л. Смидт и Ко. выбираются в каждом отдельном случае на основании предварительного точного исследования в лаборатории фирмы тех сырых материалов, для обработки которых эти машины предназначены, что обеспечивает абсолютно наилучшее и самое рациональное решение поставленной задачи. К этому надо прибавить, что фирма Ф. Л. Смидт и Ко. принимает на себя надзор и руководство работами по устройству новых заводов, установке и пуску в ход машин через своих собственных инженеров-специалистов, не оставляющих завода, пока все не действует как следует и пока технический персонал завода не ознакомился с конструкцией и обслуживанием машин".
Однако крупных заказов, на которые рассчитывала фирма, получить так и не удалось. Скорее всего, проблема была в отсутствии у советского правительства средств и в отсутствии у датского правительства желания предоставлять кредит большевикам на покупку продукции фирмы "Ф. Л. Смидт", как делали правительства других стран для стимулирования экспорта в СССР.
Вновь на русский рынок фирма вышла в последние годы и теперь ведет переговоры о поставках оборудования для цементных заводов в Санкт-Петербурге и на Урале.