Известная мудрость, что любой план облагодетельствования человечества кажется идеальным лишь в момент создания, да и то лишь самому создателю, вполне применима и к итогам женевской встречи глав МИД великих держав по Боснии. "Мирный ультиматум" мирового сообщества может оказаться выстрелом в небо: конфликтующие стороны уже поспешили высказать свое негативное отношение к предложенной в Женеве карте территориального размежевания. А попытка Андрея Козырева, совершившего блиц-визит в Белград, заручиться согласием Слободана Милошевича, судя по всему, оказалась безрезультатной. Репортаж СЕРГЕЯ Ъ-ЦЕХМИСТРЕНКО.
Сторонний наблюдатель, знакомый с событиями на Балканах исключительно из газетно-телевизионных репортажей, в немалой степени был бы удивлен, попав в эти дни в "блокадный Белград". На первый взгляд, мало что в городе свидетельствует о двухлетних экономических санкциях мирового сообщества в отношении СРЮ: витрины магазинов полны товаров (хотя их ассортимент уступает западным стандартам, а цены превосходят средние мировые), в многочисленных уличных кафе трудно найти свободное местечко, а в полночь улицы югославской столицы столь же многолюдны, как и днем. На широких площадях в центре города на открытых подиумах проводятся показы мод; по улицам бродят влюбленные пары; старики коротают время за традиционной чашечкой кофе. Проведенная недавно денежная реформа оздоровила финансы и обуздала инфляцию: сегодня динар приравнен к марке ФРГ, а эмиссия поставлена под строжайший контроль государства.
Однако первые впечатления зачастую обманчивы. Каждый, кто бывал в Белграде до распада Югославии, обратит внимание на то, что город поблек: многие дома обветшали, на улицах меньше машин и рекламы. Санкции все же нанесли удар по экономике страны, ориентированной во многом на войну. Как удалось выяснить, сербы Боснии, зависящие от военных поставок из Сербии, начали испытывать нужду в боеприпасах (на танк, например, стали в период боевых операций выдавать всего по шесть снарядов). Вскоре сербам грозит и сокращение численности армии: людские ресурсы на исходе, а молодежь не спешит становится пушечным мясом и уклоняется от службы — в том числе за рубежом (по некоторым данным, в Москве сейчас нелегально или полулегально проживает до 13 тысяч таких "уклонистов"). А это на руку мусульманам, армия которых значительно превосходит по численности сербскую.
Но пока сербы, судя по их общему настрою, уступать не собираются. По окончании переговоров с Козыревым президент Милошевич заявил: единственный позитивный момент женевского плана — это то, что он не носит ультимативного характера. А о деталях должны-де договориться сами участники конфликта. Иными словами, желанного "да" глава МИД России не услышал, хотя сделал для этого немало. Встречавшие Андрея Козырева в белградском аэропорту были поражены услышанным: министр назвал "нашими друзьями" и сербов Боснии, и сербов Сербии. Пожалуй, впервые Москва официально объявила о том, что если боснийские сербы захотят установить конфедеративные отношения с Белградом, то они имеют на это полное право (как и их противники, уже объявившие о конфедерации с Загребом). Но и это не стало решающим аргументом на почти трехчасовых переговорах, изнуривших гг. Козырева и Милошевича настолько, что на встрече с журналистами они едва держались на ногах.
Боснийская драма все больше становится похожей на сказку про белого бычка. Иногда складывается впечатление, что ее участники не заинтересованы в окончании войны, на которой они сделали себе политический (и не только) капитал. И маловероятно, чтобы любой мирный план держав в этих условиях стал панацеей. А потому следует либо ждать, когда на смену всем нынешним лидерам в экс-Югославии придет новое, не опьяненное националистическим дурманом поколение политиков, либо отказаться от терапии, пусть даже шоковой, отдав предпочтение хирургическому вмешательству.