Факторинг — это не кредит!
Исполнительный директор Ассоциации факторинговых компаний Дмитрий Шевченко об апроприации норм международного права в факторинге
В 2015 году Россия официально присоединилась к Оттавской конвенции о международном факторинге и внесла изменения в валютное законодательство, позволяющее факторинговым компаниям получать экспортную выручку на свои счета в результате трансграничной уступки. Как сегмент трансграничного факторинга развился за 10 лет, размышляет исполнительный директор Ассоциации факторинговых компаний Дмитрий Шевченко.
Фото: Роман Яровицын, Коммерсантъ
Фото: Роман Яровицын, Коммерсантъ
«Факторинг — это не кредит!» Эту фразу, как мантру, я повторяю уже больше 15 лет вместе со всем рынком факторинга в общении с клиентами, дебиторами, регуляторами и медиа. В первую очередь — с регуляторами. Однако еще десять лет назад для международного факторинга эта мантра не работала. Продукт, именуемый «экспортный факторинг», существовал только в банках и по своей сути сводился к кредитованию экспортера под залог 100% репатриируемой выручки по внешнеторговому контракту, принятому на обслуживание в том же банке. Продукт, именуемый «импортный факторинг», заключался в выдаче трансграничного поручительства в адрес зарубежного поставщика либо представляющей его зарубежной факторинговой компании.
Поэтому все попытки закрепить мантру «факторинг — это не кредит» в головах обитателей особняка на Неглинке для международных сделок заканчивались примерно одинаково: «Вот же у вас в балансе банка "кредиты, выданные экспортерам",— отвечали мне обитатели,— а вот "поручительства перед нерезидентами", нет тут никакого факторинга!»
И были правы. По итогам 2012 года, по данным, полученным АФК от семи факторов, оборот (не портфель!) международного факторинга состоял из 4 млрд руб. уступленных экспортерами денежных требований и 11 млрд руб. выданных поручительств при общем обороте за период в 1,4 трлн руб. Рынка не было. Ибо отсутствовал предмет.
В поисках предмета АФК дошла до Рима, где базируется штаб-квартира Международного института унификации частного права. Там мне пояснили, что в 1988 году на конгрессе в Оттаве была принята конвенция о международном факторинге и что Советский Союз на конгрессе представлял ныне здравствующий экс-сотрудник союзного Министерства внешней торговли. Так один факт перевернул игру: из беседы с ныне профессором Академии внешней торговли стало известно, что факторинг в гражданское законодательство России пришел именно с оттавского конгресса, по пути утратив свое наименование и трансграничность. И что задача рынка проста — вернуть утраченное тем же путем, то есть кодификацией существующих норм.
В 2015 году Россия официально присоединилась к Оттавской конвенции о международном факторинге и внесла изменения в валютное законодательство, позволяющее факторинговым компаниям получать экспортную выручку на свои счета в результате трансграничной уступки. Спустя 36 месяцев оборот экспортного факторинга вырос на три порядка, а выплаченное экспортерам финансирование превысило 11,5 млрд руб. Количество участников рынка, предлагающих экспортный факторинг, удвоилось.
В 2018 году факторинг как предмет и наименование вернулись в главу 43 ГК РФ. За 36 месяцев портфель рынка вырос с 611 млрд до 1,5 трлн руб. Поэтому, когда весной 2022 года российские банки начали отключать от SWIFT, одним из первых ответов стало включение в число разрешенных валютных операций импортного факторинга.
К чему мы пришли в декабре 2025 года? Во-первых, факторинг — это уже точно не кредит, особенно международный. Во-вторых, присвоенная из Оттавской конвенции модель «два из четырех» (авансирование, защита от риска, учет требований и расчеты по ним) позволила России сохранить включенность в трансграничную торговлю. И в-третьих, международный факторинг получил новые имена («разрыв цепочки», «расчеты через агентов», «клиринг» и т. п.) и новые бизнесы, в том числе для членов АФК.