«Теперь голосовая связь снова наше все»

Бизнес российских операторов связи с одной стороны находится под давлением общего спада экономической активности, а с другой — введения «белых списков», блокировок мобильного интернета и требований по развертыванию 5G на российском оборудовании, которое пока не вышло в серийное производство. При этом общая маржинальность рынка снижается, и в таких условиях операторы вынуждены искать новые точки роста. Об агрессивных акциях, сокращении рынка на миллионы сим-карт и влиянии нового руководства на бизнес-процессы рассказал “Ъ” гендиректор «Вымпелкома» Сергей Анохин.

— Недавно у вас был год в должности, с какими главными вызовами вы столкнулись?

— В первую очередь нужно было серьезно поработать с развитием команды. Это был именно тот стратегический вектор, с которым я пришел в компанию. Были большие изменения, появилось много новых лиц, и сейчас могу сказать, что команда пересобрана. Без ложной скромности я ее оцениваю как лучшую на телеком-рынке. Мы определили новый ценностный код. Это где-то более смелое, где-то более агрессивное поведение и ориентация на достижения и смелость предпринимательства.

Из-за этого сотрудники стали больше верить в успешное будущее «Билайна», и они хотят с ним связывать свое будущее. В этом году мы очень подросли по ENPS (Employee Net Promoter Score — метрика лояльности сотрудников, показывающая их готовность рекомендовать компанию как работодателя.— “Ъ”), выбились в лидеры отрасли. Для меня это важно. Нам, конечно же, есть куда расти в том, чтобы быстрее адаптироваться к рынку, который очень быстро меняется. И компания точно стала заметнее на рынке, можно сказать, что «Билайн» вернулся.

— Подтверждают ли данные по абонентской базе, что «Билайн» вернулся?

— Мы в 2024 году перестали рассказывать про метрику клиентской базы, потому что считаем, что важнее стремиться не за номинальным количеством клиентов, а за глубиной взаимоотношений с ними и проникновением продуктов — то есть то, сколько ты зарабатываешь. На телеком-рынке исторически много борьбы и мерила через клиентскую базу, мы, конечно, смотрим и сопоставляем себя с рынком, но не хотим делать это краеугольным камнем оценки нашего успеха.

— Это хорошо. Но давайте поговорим про финансовые результаты. В этом году у «Вымпелкома» они пока выглядят лучше средних по рынку. Почему?

— Есть много метрик оценки роста. Мы не по всем номер один, например, по темпам роста выручки или EBITDA. И если за первый квартал этого года наша общая выручка выросла только на 2,8% к прошлому году, то в третьем квартале это уже 10%. У нас в этом году рекордная стройка за все 32 года компании — всего до конца года будет запущено свыше 36 тыс. базовых станций и построено 5,3 тыс. новых сайтов. Основное внимание уделяем предоставлению качественных услуг связи в малых населенных пунктах, покрытию СНТ и коттеджных поселков, а также обеспечению связью автодорог — местам перемещения и пребывания наших клиентов помимо основных точек проживания.

По итогам девяти месяцев наш CAPEX составил около 60 млрд руб., увеличился более чем на 40% по сравнению с прошлым годом, в том числе мы удвоили инвестиции в развитие нашей мобильной сети. Наша стратегия в целом предполагает большие инвестиции — и в инфраструктуру, и в IT-ландшафт, и в разработку. Мы, в отличие от ряда игроков, в этом году наращиваем инвестиции. И продолжим это делать в следующие три года, несмотря на макроэкономические условия.

— Откуда деньги на то, чтобы наращивать инвестиции, когда весь рынок действует иначе?

— Это комфортная долговая нагрузка, с которой компания вошла в период экономической турбулентности и высоких ставок. Кто-то занимал более рискованные позиции и пробовал много новых разных направлений в расчете на благоприятную конъюнктуру. Можно ли говорить, что такая стратегия была неверна? Здесь большой фактор заложило именно общее экономическое ухудшение, которое не позволило такими же агрессивными темпами двигаться дальше.

В «Билайне» большая часть направлений выбрана исходя из проверенных моделей. Это более осторожное, ответственное отношение к деньгам: «Живем на свои».

Последние годы привели к тому, что компания чуть раньше, чем все другие игроки, пришла к модели, что того денежного потока, который мы генерируем, должно быть достаточно, чтобы поддерживать наш операционный цикл и финансировать инвестиции, не наращивая долг.

— А планируете ли сокращать какие-то направления?

— Сейчас у нас, пожалуй, нет направлений, которые нам приносят систематические убытки. Когда я пришел в компанию, мы пересмотрели подход к некоторым небольшим направлениям бизнеса. Например, проекты по решениям для умного дома — домофоны. Мы для себя на данном этапе решили, что туда не пойдем. Для качественного предоставления этой услуги нужна совершенно другая экономика и инфраструктура.

— А на какие направления, наоборот, делаете ставку?

— Мы незначительно продолжаем развивать наш офлайн, потому что в какой-то период «Билайн» их слишком сильно сократил, рассчитывая, что диджитализация пойдет быстрее. Но ставка не сыграла. Мы видим еще потенциальные локации для открытия и пробуем разные форматы: традиционные франшизы, небольшие стойки или новый экспериментальный формат — точка с кастомизацией аксессуаров, что больше напоминает уже experience shop, чтобы привлекать клиентов в офлайн.

Большой вектор у нас — B2B-направление: телеком- и нетелеком-решения для корпоративного сегмента. В первую очередь — облачный бизнес. Мы видим, что это долгосрочный тренд и в ближайшие годы он будет ключевым драйвером IT-рынка. Потому что волна импортозамещения прошла, и темпы продаж софта снижаются. При этом потребность в вычислительных мощностях устойчива, ее поддерживает и ИИ-бум. Мы видим в этом хороший потенциал. Для нас это как инфраструктурный бизнес в виде облачных решений, так и поддержка, развитие и внедрение самого ИИ. В том числе свои продукты и сервисы, которые мы готовим и выводим на рынок.

Еще мы видим большой потенциал и в рекламном рынке: с нашими данными, инвентарем или партнерским взаимодействием можем получить кратно большую долю рынка, чем мы имеем. Сейчас этот бизнес нам приносит 2–3 млрд руб. в год, мы обсуждаем в рамках стратегии диапазон от 10 млрд до нескольких десятков.

— Какие сейчас показатели у облачного бизнеса?

— Сейчас мы примерно игрок номер семь на этом рынке с долей около 4%, наша задача — развивать продуктовый функционал и предложение. В перспективе на рынке будет пять-шесть игроков, провайдеров комплексных услуг, и мы точно видим себя в пятерке по сервисам для крупных и средних клиентов. Однако здесь многое зависит от того, как будет развиваться рынок.

Текущий тренд идет на замедление темпов роста классических облачных нагрузок с 35% до примерно 24%, однако спрос на GPU-нагрузки под влиянием роста внедрения ИИ опережает темп рост классического облака примерно в 3 раза. За вычетом GPU-ЦОДов и решений для поддержки ИИ наша прогнозируемая выручка 15 млрд руб. на горизонте двух-трех лет. Мы активно обсуждаем более активное участие в мощностях и решениях по поддержке ИИ, и сумма может быть существенно больше. Сейчас же для «Билайна» основной бизнес — это телеком, процентов 80% бизнеса. Но нетелеком, особенно B2B-сервисы, растут большими темпами. Поэтому у нас фокус — на их развитие. Они и будут новыми точками роста на нашем рынке.

— На телеком-рынке, на котором ничего не происходит, случился скандал из-за акций, которые вы запустили. Почему было принято такое решение?

— Рынок действительно зрелый. Но наша стратегическая цель и амбиция все-таки занимать большее место на нем. Для этого нужно делать что-то интересное и востребованное у людей. Если мы будем ходить по тому же кругу, по которому все ходили все тридцать лет, вряд ли что-то поменяется. Нужно внедрять инновационные решения, нужно придумывать, нужно удивлять тем, что требуется клиентам (ранее “Ъ” писал, что операторы связи «МегаФон», МТС и Т2 написали коллективное письмо в адрес «Вымпелкома», в котором заявили, что новые акции нарушают «взаимовыгодный баланс интересов» и направлены «на причинение убытков» другим операторам.— “Ъ”).

— Но здесь буквально происходит ситуация: остальные операторы идут стучать в ФАС, которая придет и настучит уже по голове «Вымпелкому». Оправдается ли результат?

— Мы хотим сделать удобный сервис для клиентов, который отвечает их запросам. Поэтому и запустили такие акции. Дальше мы смотрим, насколько это экономически выгодно, потому что это должно быть и клиенту удобно, и чтобы мы заработали. Если же кому-то из других игроков придется из-за нашего успеха подвинуться, то это рынок. Рынок — это конкуренция.

Мы, конечно, взвесили все за и против, но считаем, что, несмотря на сложившиеся практики, рынок меняется. На нем появились кешбэки. «Плата за входящие» — своего рода кешбэк. Мы получаем комиссию от других операторов за звонок нашим клиентам. И делимся частью этой комиссии с клиентами. Мы не отнимаем чужие деньги, мы делимся своими. И этот продукт не нацелен на то, чтобы причинить кому-то какой-то ущерб, как писали в прессе.

— Удалось ли увеличить абонбазу за счет акций?

— Итоги этой кампании мы будем подводить в конце декабря. Последние наши кампании, например с «Пятерочкой», принесли нам более полумиллиона новых привлечений, «подписка на связь» — в том числе наша бесплатная подписка — еще порядка 1,4 млн привлечений, «План б.» — около 400 тыс. В этих цифрах есть как те, кто пришел от других операторов, так и те, кто перешел с имеющихся тарифных планов, что дает нам увеличение ARPU (Average Revenue Per User, обозначает средний доход с одного пользователя за период.— “Ъ”). Естественно, нам это интересно: появляется эффект масштаба, но для того, чтобы это сработало, нужно делать привлекательный сервис и продукты, которые люди будут готовы покупать.

— Вы говорили, что компании нужно быстрее меняться. У головной структуры «Вымпелкома» за этот год дважды поменялся гендиректор. С чем это связано?

— Это вопрос владения. Мы как операционный менеджмент в эти процессы не вовлечены, на операционную деятельность это не влияет, на стратегию тоже.

— Как это? Смена генерального директора головной компании не влияет на стратегию?

— Мы весной утвердили стратегию и по ней движемся. То, какие организационные изменения происходят на вышестоящем уровне, влияния на стратегию не оказало.

— То есть также на стратегию не оказал влияния и, как говорят на рынке, переход «Вымпелкома» от топ-менеджмента к «Альфа-групп» в этом году?

— Повторюсь — стратегия утверждена весной, и мы по ней движемся. Учитывая, что часть менеджмента сменилась, наверное, только в этом влияние и есть.

— Перейдем к нашему телеком-рынку. Может ли ставка на B2B преломить тренд на снижение его рентабельности?

— B2B — точка роста для IT-сектора в целом. И телекоммуникации как его часть тоже растут. В core-телекоме также есть потенциал, но наибольший — рядом с ним: цифровизация, облака, решения на базе ИИ.

— А что по поводу 5G? Во всем мире 5G не окупается, будет ли у нас такая же проблема?

— С 5G ситуация интересная: то, как это выглядело в начале года, и то, как оно предварительно выглядит сейчас, это два разных 5G. Мы входили в год с тем, что на столе есть частоты, пусть не самые идеальные, а еще требование о том, что все должно делаться только на российском оборудовании — это делало проект российского 5G и дорогим, и тяжело окупаемым, и главное — реализуемым только с 2028–2029 года. Мы всей индустрией много и плотно работали с Минцифры, и здесь отмечу активную и лидирующую среди операторов роль «Билайна» в поиске решения. Сейчас мы пришли к более эффективному подходу, надеюсь, до конца года он будет рассмотрен. В рабочем порядке он уже с Минцифры согласован и заключается в том, что, пока нет серийного российского оборудования, можно стартовать с имеющихся частот у операторов и на том оборудовании, которое уже есть на сетях.

Сроки внедрения отечественного оборудования для сетей пятого поколения зависят от готовности решений, которые соответствуют всем техническим и регуляторным требованиям. Пока мы придерживаемся оценок, что это будет в 2028–2029 годах. До этого времени 5G можно запустить на имеющемся оборудовании. Это мы и обсуждаем сейчас с регулятором.

Как только появляется серийное российское оборудование, внедрение 5G начинается исключительно на нем.

Если такой подход будет утвержден, то мы с вами уже в следующем году в телефонах начнем видеть значок 5G. Да, может быть не везде будут гигабитные скорости, но 5G уже станет реальностью, и при таком подходе — уже совершенно другие затраты и экономика. Это происходит благодаря тому, что у профильного министерства есть хороший и конструктивный диалог с отраслью. Минцифры действительно заинтересовано в том, чтобы индустрия развивалась.

— Вы вот похвалили Минцифры, а что еще государство может дать телеком-рынку?

— У меня здесь чуть более рыночная позиция. Роль государства — определять национальные приоритеты, налоговый режим, писать законы, поскольку оно видит картину целиком. Мы как бизнес видим только кусочек картины, и всегда нам кажется, «да что ж такое, нам ввели какие-то дополнительные меры и обременения». Но государство формирует среду, в которой дальше дело за предпринимательским, управленческим и профессиональным талантом и амбициями, чтобы создавать бизнес. Если бизнес ждет и просит государство помогать, то он перестает действовать и перекладывает ответственность на другую сторону. Нам как индустрии нужно больше заниматься бизнесом и меньше просить и ждать поддержку. В таком случае отрасль начнет развиваться быстрее.

Да, наша расходная база подрастает, регулирования становится больше, налогового бремени становится больше. Мы все понимаем почему: это бюджетный маневр, который сейчас необходим, а также задача по развитию и обеспечению техсуверенитета, требования по безопасности. Это все никуда не денется, если мы будем приходить и каждый раз просить помощи.

— Раз уж заговорили про безопасность и ее обеспечение. Как борьба с серыми симками повлияла на абонбазы операторов? Насколько они сдулись из-за этого?

— В целом задача по обелению рынка — правильная. Действительно, в прошлом на рынке можно было купить где угодно сим-карты, и беды в этом никакой не было. Но на фоне развития мошенничества проявилась обратная сторона неконтролируемого распространения симок.

То, что происходит сейчас, делает рынок более прозрачным.

Этот год для операторов, конечно, стрессовый.

Да и для людей тоже: когда, например, мигрантам нужно пройти непростой квест, чтобы продолжить пользоваться связью. Или лимит на сим-карты, что тоже не всегда удобно для клиента. Но часть пены ушла с рынка. Из-за этого, конечно, общая емкость рынка снизилась. Это миллионы сим-карт. Полагаю, этот процесс завершится до конца года.

— Вы еще летом высказали идею с «белыми списками». Куда это будет развиваться дальше?

— Нас беспокоит то, что люди не могут воспользоваться сервисами, к которым они привыкли. Большая инициатива «Билайна» с «белыми списками» получила добро и активно развивается. Это происходит не быстро, но маленькими шагами позволяет людям вернуть комфорт в жизнь. Начиналось все с массовых сервисов и российских решений. Мы смотрим вместе с регулятором, какие сервисы популярны, и какие еще можно предоставить для «белого списка» без уязвимостей, а также по мере выполнения требований по безопасности.

Например, системы производств больших заводов, у которых есть свои приложения для работы и коммуникационные средства. Они работают в закрытом контуре, и к ним просто так не подключишься. Мы видим запрос градообразующих производств, чтобы их тоже включили в «белые списки», чтобы они могли поддерживать свои производственные процессы. Я думаю, что в ближайшее время мы это проработаем.

Еще мы обсуждаем сейчас с регулятором включение в «белые списки» образовательных платформ, чтобы дети могли учиться: скоро ЕГЭ, всем нужно готовиться. У нас есть социальная задача — создать простой и понятный путь, как бизнес может включиться в «белый список». Чем больше таких сервисов будет, тем более оправданным в глазах клиентов будет использование связи. Когда сервисами нельзя пользоваться в полной мере, возникает вопрос — а зачем они вообще?

— А как отключения мобильного интернета сказались на трафике?

— Это вызывает очень высокое социальное напряжение. И мы видим, что не все клиенты понимают, почему происходят отключения. То ли это блокировка из-за возможных атак, то ли это у оператора что-то не работает. Это большая задача — понятно и доходчиво объяснять, что происходит. Не только со стороны операторов, но и власти, чтобы профильные ведомства информировали людей, о том, что происходит.

А у операторов должна быть возможность говорить то, что есть, а не придумывать абстрактные фразы: «А у нас все работает».

У нас снизился темп прироста трафика мобильного интернета. Если раньше он рос по 15–18%, то в этом году за 11 месяцев год к году по всей стране +0,8%. И это впервые за многие годы. Но при этом увеличился объем голосового трафика — на 12%. Еще и звонки в мессенджерах перестали работать, и теперь снова голосовая связь — наше все. Все уже думали, что она стала не нужна. А сейчас мы возвращаемся в прежнюю модель, благо что у нас есть запас прочности: технологий и инфраструктуры достаточно. Звонки проходят, люди получают качественную связь.

Интервью взял Алексей Жабин