«Если хочется плакать, смеюсь»
Андрей Плахов — о Жан-Луи Трентиньяне на экране и в жизни
Сегодня, 11 декабря, исполнилось бы 95 лет Жан-Луи Трентиньяну, покинувшему этот мир три года назад. Своего любимого европейского актера вспоминает Андрей Плахов.
Кинокритик Андрей Плахов
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ
Кинокритик Андрей Плахов
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ
Мало к кому из кинематографистов судьба оказалась столь жестока. Он потерял двух дочерей: одна младенцем задохнулась в коляске, другая, актриса Мари Трентиньян, была зверски убита в Вильнюсе ревнивым монстром. А первую травму будущий артист пережил еще в отрочестве. Его отец был арестован как участник Сопротивления, мать закрутила роман с немецким офицером, за что после войны была обрита наголо и публично унижена.
Он выдержал и эти, и другие удары. Новую серию испытаний на прочность принесла актерская профессия. Не став на фоне Делона и Бельмондо кинозвездой первого ряда, Трентиньян оказался тем не менее избранником самых красивых и прославленных женщин. Ненавидя больше всего сниматься в постельных сценах, благодаря одной из них стал причиной развода Роже Вадима, режиссировавшего эту сцену, с Брижит Бардо. Побывав (очень недолго) в роли возлюбленного тогдашней мировой знаменитости номер один, до этого — мужем Стефан Одран, позднее — объектом увлечения Роми Шнайдер, Трентиньян отлично усвоил, сколь опасна и чревата публичность существования у всех на виду. На этом фоне даже призыв в армию на алжирскую войну показался актеру спасительным — хотя и в казарме приходилось отбиваться от любителей посмаковать его «национальный роман» с Бардо, что стоило ему суток отсидки на гауптвахте.
Фото: FilmPublicityArchive / United Archives / Getty Images
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
На экране в Трентиньяна влюблялись Симона Синьоре и Мишель Морган, Джина Лоллобриджида и Катрин Денев, Мишель Мерсье и Джейн Биркин, Изабель Юппер и Фанни Ардан, Жюльетт Бинош и Ирен Жакоб. Естественно, Анук Эме — героиня «Мужчины и женщины»: после этого фильма он стал любимцем женской половины человечества. Влюблялись и режиссеры, одна из них — Надин Трентиньян — долгие годы была его женой, остальные выбирали его как идеального актера, способного сыграть все. Это были не только Трюффо и Шаброль, Кавалье и Девиль, Ромер и Лелюш, французы до мозга костей, но и итальянец Дзурлини, поляк Кесьлёвский, грек Коста-Гаврас. Его хотел снимать Спилберг, но Трентиньян отказался.
Он стал одним из самых закрытых и герметичных актеров — «человеком в себе», быть может, даже человеком в футляре. Он был застегнут на все пуговицы, не реагировал ни на бестактность, ни на дурной вкус.
Был иронично сдержан, и только иногда его взгляд исподлобья выражал усталое удивление. Он не любил откровенничать, давать интервью и предпочитал выражать свое «эго» исключительно через фильмы.
Эхо пережитых трагедий можно услышать в самых пронзительных ролях Трентиньяна. Марчелло Клеричи в «Конформисте» — одновременно омерзительный и гипнотический образ. Актер использовал для этой работы странную пластику, которая создает иллюзию покачивания на месте, мучительное впечатление физической и моральной неустойчивости. Для финальной сцены, где герой, ставший орудием и жертвой фашизма, сходит с ума, режиссер Бернардо Бертолуччи отпустил бразды руководства и предоставил Трентиньяну импровизировать. Это была игра с явным риском для психики, она, по признанию актера, его буквально растерзала.
«Конформист» стал пиком первой половины жизни Трентиньяна, вершиной второй стала картина Михаэля Ханеке «Любовь». Актер играет мужа разбитой инсультом и теряющей личность женщины. Ухаживая за ней, герой проходит все стадии надежды, отчаяния, самообмана — и в конце концов совершает единственно возможный акт, который кто-то характеризует как милосердие, кто-то — как преступление, кто-то — как затмение. А ведь это просто настоящий героизм — прорваться за линию смерти с наименьшими потерями. Прорваться вдвоем туда, куда попадают только поодиночке. Лицо 82-летнего Трентиньяна, после убийства дочери девять лет не снимавшегося в кино,— это само по себе произведение природы и искусства, сравнимое со скалами Бретани и «Черным квадратом».
К изумлению публики, после «Любви», в которой «все сказано», Ханеке предложил своего рода сиквел этого фильма под названием «Хэппи-энд». Престарелый герой Трентиньяна, который помог отправиться на тот свет смертельно больной жене, пытается теперь уйти вслед за ней, но он фатально обездвижен, прикован к креслу-каталке — и потому вынужден искать самые нелепые способы самоубийства. То, что еще несколько лет назад воспринималось как трагедия, обернулось жестоким фарсом с саркастическим «хэппи-эндом».
Трентиньян — именно тот артист, который способен оценить фразу Бориса Виана: «Юмор — это вежливость отчаяния». Не притворяясь мачо, этот хрупкий, застенчивый юноша, постепенно превращавшийся на глазах кинозрителей в благородного старика, остался одним из немногих настоящих мужчин в кино и жизни. Его кредо — «если хочется плакать, смеюсь». Именно поэтому он стал «основным актером» французского кино, сыграв не только инфантильных романтиков, но и предателей, опасных негодяев, фанатичных мстителей и циничных подонков. Сыграв с той же легкостью, с какой садился в машину и нарезал круги на ралли. 139 ролей: детективы и триллеры, комедии и мелодрамы, любовные истории. В юности он мечтал стать автогонщиком, потом — поэтом. По существу, ему удалось и первое, и второе.
Случилось так, что я оказался рядом с Трентиньяном в один из его визитов в Россию. Москва, лихие 90-е, кинофестиваль «Лики любви». После пресс-конференции с актером, которую я вел, мы поехали обедать в ресторан Дома кино. Как назло, на входе стояла новая вахтерша, она не знала меня в лицо, а Трентиньяна, естественно, не узнала.
Шепчу ей: побойтесь бога, это француз, знаменитый артист, играл в «Мужчине и женщине». Но охранница преградила путь грудью: «Этот? Так я и поверила, ничуть не похож». Действительно, не похож — все-таки 30 лет прошло.
Когда мы все же прорвались в ресторан, оказалось, для нас готов стол, в углу, у эстрадной сцены, давно уже не функционировавшей. За столом — Олег Янковский и другой почетный гость фестиваля, режиссер Витторио Тавиани. А весь остальной зал пустой — длинные столы накрыты для банкета, очевидно, позднего вечернего. А у нас ранний ужин, стрелки показывают пять часов. Сидим тихой компанией, говорим про кино.
И вдруг мгновенно зал наполняется толпой народу, и какого! Карикатурные мужички в пиджаках, едва скрывающих брюхо, дамы с халами. А на эстраду выходит одесского типа девушка, ведущая корпоративной вечеринки, и говорит: вот сейчас мы все вздрогнем, примем на грудь и поздравим нашего дорогого шефа Ивана Ивановича с юбилеем. Что тут началось! Ведущая сообщила, что для Ивана Ивановича есть подарок — маленькая, но очень важная для мужчины штучка. Этой штучкой оказался ключ от иномарки, уже ждавшей нового хозяина внизу.
И тут в зал ворвались цыгане.
Они плясали самозабвенно, на полную катушку гремела музыка, звучали пронзительные песни. Трентиньян вместе с Тавиани замерли в немом экстазе: неужели это все ради них? И что за странные люди их окружили? Но это еще не была кульминация. Она наступила, когда на место цыган в зал продефилировала группа длинноногих стриптизерш. Они овладели сценой и начали раздеваться, тряся своими юбками и, кажется, даже страусиными перьями прямо над головой Трентиньяна: он сохранял привычную невозмутимость, но его выдавал несколько помутневший взгляд. Напомню, было пять часов, тусклый декабрьский вечер. Такого, как этот постсоветский корпоратив, французский драматический артист с безупречным чувством смешного никогда не видел ни до ни после: можно за это поручиться.