концерт классика
В субботу в Национальной филармонии гастролировал прославленный литовский дирижер Саулюс Сондецкис. Его нынешний визит в Киев был приурочен сразу к двум датам: 210-летию со дня рождения Франца Шуберта и 90-летию Национального симфонического оркестра Украины. По мнению ЮЛИИ Ъ-БЕНТИ, дирижер завершил миссию, начатую композитором,— окончательно убил в его симфониях классицизм в пользу романтизма.
Старшее поколение киевлян особенно почитает литовского дирижера Саулюса Сондецкиса. Он был одним из немногих, кто в эпоху застоя оживлял украинскую музыкальную жизнь, гастролируя с созданным им в 1960 году Литовским камерным оркестром — уникальным для советского времени ансамблем мирового уровня, отмеченным золотой медалью на Международном конкурсе молодежных оркестров Герберта фон Караяна в Западном Берлине.
Нынешний приезд дирижера на Украину показал, что в выборе программы, в способе ее преподнесения публике 79-летний музыкант остается представителем "западной ориентации" — любящим смаковать исторические парадоксы и со знанием дела находящим им должное обоснование. В этот раз объектом музыкального исследования Саулюса Сондецкиса стал венский романтик Франц Шуберт. В симфоническом ракурсе он оказался непохожим на других венских классиков, чей авторитет в симфонической музыке, безусловно, давил на гениального автора шести сотен песен (Lied).
За три дня репетиций дирижер сумел добиться от Национального симфонического оркестра воплощения своего взгляда на симфонического Шуберта: как часы ровного в темпах, несколько отстраненного в выверенных до механистичности деталях, но по-своему интересного даже в тех опусах, о которых без зазрения совести забывали авторы монографий о композиторе. В трех номерах из музыки к пьесе Вильгельмины фон Шези "Розамунда, княгиня Кипрская", Концертштюке для скрипки с оркестром и "Большой" симфонии до мажор Саулюс Сондецкис сумел нащупать ахиллесову пяту классицизма и, всего лишь делая акценты на нужных нюансах, вслед за Шубертом разбить его идеалы в пух и прах. В "Розамунде" он сделал это, поправ святое чувство меры в затянувшихся и потому смодулировавших из бытовой сферы в область созерцательного танцах (после Увертюры прозвучали Balletmusik I и Balletmusik II). В Концертштюке — внеся трагическое противоречие в баланс сольной партии и оркестрового сопровождения: прохладно и несколько схематично звучавший оркестр не отзывался на безуспешно "заигрывающее" с ним соло скрипачки Мирославы Которович. В Симфонии — не выискивая лирику там, где ее попросту нет. Четырехчастный цикл в этом произведении и правда уникальный — не типичный для классических симфоний. Первое его Andante выдержано в героическом ключе, второе венгерско-славянскими наигрываниями деревянных духовых напоминает малеровские скерцо, а две последние части, обе Allegro vivace, лишь продолжают линию ускорения.
Дирижеру удалось довести до конца дело, только намеченное композитором,— уравновешенный классицизм переставить на романтические рельсы. Впрочем, Шуберта тоже можно понять — Lied с фортепианным аккомпанементом все же легче было перетащить из одной эпохи в другую, чем громоздкую классическую симфонию.