Фестиваль
Концертом в Большом зале консерватории открылся фестиваль "Посвящение Олегу Кагану". Память великого скрипача в очередной раз отмечают своими выступлениями крупнейшие российские музыканты, входившие в его круг. Фестиваль открылся выступлением Элисо Вирсаладзе и оркестра Musica Viva под управлением Александра Рудина. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
В фестивале памяти Олега Кагана притягательного традиционно бывает много, начиная с самой атмосферы: тем, кто напуган предполагаемым нашествием гламура на академическую музыкальную жизнь, стоит походить на фестивальные концерты. Вот уж где обстановка самая что ни на есть добропорядочная, сердечная и почтенно-филармоническая (между частями и здесь все-таки хлопают, но хоть изредка), и это при том, что выступают на фестивале действительно музыканты высшего разряда. Причем в этот раз можно будет услышать не только регулярных участников, скажем, Наталию Гутман, Юрия Башмета, Виктора Третьякова, эстонский ансамбль Hortus musicus под управлением Андреса Мустонена. "Гольдберг-вариации" Баха в переложении для струнного трио исполнят струнные знаменитости разных поколений — скрипач Юлиан Рахлин, альтист Максим Рысанов и виолончелист Миша Майский. А в концерте-закрытии на фестивале дебютирует Теодор Курентзис.
Разброс репертуара в шести концертах фестиваля крайне велик, от ранней музыки до "Стикса" Гии Канчели, но для открытия Элисо Вирсаладзе и Александр Рудин приготовили программу, составленную исключительно из произведений Бетховена: Третий и Четвертый фортепианные концерты, Первая симфония, а также небольшой, но приятнейший раритет — увертюра из музыки к балету "Творения Прометея". Безусловно, самой важной частью открытия смотрелись оба фортепианных концерта; Элисо Вирсаладзе, одна из приоритетных участниц фестиваля с момента его основания, владеет совершенно уникальным подходом к бетховенской музыке, который ни с чем не спутаешь. Безукоризненно ровное ощущение формы, властная отточенность фразировки, какое-то скульпторское чувство объема, фактуры, рельефности звука у нее соседствуют с интеллигентнейшей исполнительской культурой — и в результате Бетховен звучал прямолинейно, масштабно, сохраняя весь изощренный аппарат своего красноречия, но и с интеллектуальной глубиной и насыщенностью. Может быть, из двух именно до-минорный Третий концерт, прозвучавший в третьем отделении, получился особенно строгим, по-архитектурному четко расставившим динамические градации и эмоциональные центры тяжести.
Впрочем, сама непринужденность, с которой пианистке удавалось выстроить свою интерпретацию, свидетельствовала и об отменном качестве оркестровой игры, которое и впрямь можно было оценить не только на материале фортепианных концертов. Александр Рудин за дирижерским пультом Musica Viva как будто бы сам больше всех наслаждался, увлеченно следя за ходом мысли великого классика, и сам этим удовольствием всех заражал — с такой естественностью, сноровистостью и четкостью оркестр откликался на его жесты. Музыкантов Александра Рудина не уличишь в дотошном следовании модным приемам "исторически-информированного" исполнительства, но точно так же в их Бетховене мало неповоротливого академизма с его крупногабаритными эмоциями, непроработанными деталями и "жирным" звучанием.
Вроде бы ничего нарочитого, ничего претенциозного, но у московского слушателя редко бывает доступ к настолько живой, чистой и обаятельной трактовке бетховенской музыки, как та, что получалась у Musica Viva как в увертюре, так и в концертах, не говоря об особенно удавшейся, пожалуй, Первой симфонии. "Посвящение Олегу Кагану", так уж повелось, в первую очередь фестиваль выдающихся солистов; оркестры-участники, как правило, исполняют скорее второстепенные роли, но в этом случае роль неожиданно получилась и крупной, и интересно сыгранной.