БОРИСА ЕФИМОВА расспрашивал ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
— Борис Ефимович, расскажите о выставке.
— Что рассказывать? Я не знаю. Я ее не делал. У меня уже нет на это сил. Что там вообще выставлено? Она большая?
— Там 250 работ.
— Маленькая. У меня знаете сколько карикатур? 50 тысяч. Всю жизнь эти карикатуры.
— А с чего начинали?
— С чего? Ну киевские есть работы. Там немцы, Петлюра. Дайте вспомнить. Немцы тогда проиграли войну, и было какое-то безвластие, и ходили какие-то патрули. Я был в Киеве и был очевидцем, когда там была гражданская война. Там было три власти. Юнкера, которые защищали Временное правительство, были коммунисты, которые имели поддержку рабочих кварталов, и наконец, петлюровцы, которые стояли на позициях украинских националистов. А потом пришли партизаны. Щорс. А потом польская оккупация при содействии националистов и петлюровцев. В 1920 году. А когда конница Буденного захватила Житомир, поляки поняли, что они рискуют попасть в плен, и быстро из Киева смотались. Это не для газеты делалось — для себя. Ну киевские вспомнили... Это так давно было!
— А Сталина вы рисовали?
— Сталина? Сталина нарисовал я один раз. Для журнала "Прожектор". Они оробели, хотя тогда Сталин еще не был таким самодержцем. И послали к Марии Ильиничне, сестре Ленина. Она была членом редколлегии "Прожектора". И она посмотрела очень недоброжелательно и сказала, у него какая-то лисья рожа. Короче говоря, не напечатали, и это ушло в архив. А вы что бы хотели от меня? Ваша газета? Карикатуру? На кого?
— Мы были бы счастливы любую вашу карикатуру опубликовать. А вы готовы на кого-то нарисовать?
— Нет, это шутка. Нет, я их не знаю. Не помню их. Ой, вы не представляете себе, как мне бесконечно надоели все эти карикатуры! Мне 107 лет! Это возмутительно, что я так зажился. И я все жду, когда же это кончится.
— Что вы чаще всего вспоминаете?
— Брата. Моего брата, Михаила Кольцова. Его расстреляли.
— Это было так давно, в 1940 году.
— Да, в 1940 году. Его расстреляли. Не фашисты, нет. Сталин расстрелял. А про меня сказал: "Брата нэ трогат". Мы были с ним очень близки. А его расстреляли.